Маханакхон - Александр В. Великанов

а не на камнях. Темные камушки казались почти светлыми на фоне смоляных локонов. На лбу Ум стали выступать крупные капли пота, Андрей осторожно убирал их сложенным бинтом. Потом им же аккуратно вытер маленькую слезинку в углу глаза.

«Слезы у азиатов текут по иной траектории, чем у европейцев, – заметил Огневский, – из-за того, что форма глаза другая». Печальная сегодня выходила антропология…

Девушку начинало знобить.

– Я знаю, – вдруг начала Ум совсем грустным голосом, не открывая глаз. – Я не сильно красивая, а у нас в Таиланде есть такие хорошенькие… У меня кудряшки эти ужасные, никакую нормальную прическу не сделаешь. И фигура не элегантная, слишком уж мускулистая… Это из-за тренировок, но в нашей работе как по-другому?.. Зато я готовить умею хорошо, я даже научусь делать эти странные русские блюда, ну где сплошное мясо и капуста, я смотрела в интернете…

– Всё у тебя в порядке с фигурой, – ответил Андрей растерянно. – А много мяса вредно.

– Андэй, – еще быстрее заговорила Ум. Она вообще опустила обращение перед именем, это должно означать еще большую степень близости. – Я так рада, что мы с тобой вместе над этим работаем. Это такое большое дело, тут целый бывший министр замешан, и международные интересы, и правительство… Но главное, я все хочу и не могу сказать. Но нужно. Главное, что ты… ты… – Она снова сморщилась от боли, слова давались ей с трудом.

Андрей погладил ее по горячему, напряженному лбу.

– Не торопись, – проговорил он, – мы с тобой всё успеем, мы еще всё друг другу расскажем.

В следующий миг он зажал ей ладонью рот, потому что услышал шум мотора.

– Лодка, – прошептал он ей на ухо. – Я пойду посмотрю, вдруг это наши. Ради Бога, только лежи тихо, я скоро вернусь.

Он вставил в «Берилл» второй рожок, взятый в лодке автоматчика. Осторожно выглянул из-за скалы.

В метрах двухстах от берега по волнам летел скоростной катер. Проклятое солнце – оно висело низко и било прямо в глаза, слепило, не давало рассмотреть.

Андрей изо всех сил прищурился, через боль, но все-таки разглядел на корме тайский триколор. («Ведь почти как российский», – мелькнуло в голове.) А на борту – герб королевской полиции.

Он выбежал из-за скалы, по колено в воде стал прыгать на месте и махать руками, прямо как Робинзон.

На катере его, похоже, не замечали. Огневский с ужасом понял, что сейчас точь-в-точь повторит сцену из Дефо – спасительный парус пройдет мимо и исчезнет.

Он поднял автомат и выпустил в небо длинную очередь. Катер замедлился. Андрей выстрелил еще раз, снова замахал руками.

Черные глаза

Как же рад был Огневский увидеть скуластую физиономию командира оперативной группы, от которого всего пару дней назад удирал на мотоцикле.

Тот, расплескивая воду, выскочил из подошедшего катера вместе с двумя бойцами, а потом помог спуститься Мэу. Она была в этот раз без костюма, в полевой форме.

– У кхун Ум сквозное ранение, – сказал Андрей ей вместо приветствия.

– Пи Фи кха, – выкрикнула Мэу, повернувшись к лодке. «Пи» – фамильярное обращение, «старший брат». «Фи» – видимо, прозвище сотрудника.

– Окей на, – ответил подтянутый бородач лет пятидесяти, спрыгивая с борта, и побежал в сторону, которую указал Огневский.

– Это наш доктор, – сказала Мэу. – На него можно положиться. Вы сами в порядке? Вам нужно оказать помощь?

– Ага, – сказал Андрей, – мне очень поможет вот этот ваш скуластый вояка и с ним еще пяток бойцов. Нагрянем к Савилу и уложим мордой в пол.

Решили идти на скоростном катере до самой Паттайи, там хороший полицейский госпиталь. Медпунктам в окрестных деревнях доктор Фи не доверял, тем более что поблизости могли быть еще люди Лангдуана.

Ум была в возбуждении после звуков стрельбы, боялась вдруг появившихся людей, даже Мэу не сразу узнала. Андрей кое-как успокоил напарницу, и Фи быстро сделал ей укол, она уснула. Через час хода под вечерним солнцем ее прямо на паттайском пирсе погрузили в машину скорой.

Андрей, Мэу и скуластый – его звали Нынг, что значило «один», «первый», – погрузились в вертолет. Времени торчать в пробках по дороге в столицу не было.

В кабине Огневский пересказал Мэу все, что с ними случилось.

– Нужно как можно скорее брать Лангдуана, – закончил Андрей. – Он знает, что я разгадал его секрет, как Шестов до меня. Ему наверняка уже сообщили, что я ушел от киллеров, он примет меры. Надо быстро выслать отряд в его особняк.

– Кхун Андэй, – осторожно сказала Мэу, – я все понимаю, но мы не можем просто так вломиться к нему, он…

– Большой человек, да, – перебил ее Огневский. – И я ему оторву его большую голову за то, что он сделал со мной и с Ум. Савил устроил покушение на сотрудницу полиции, разве этого недостаточно для ареста?

– А какие у нас доказательства? – вздохнула Мэу. – Слова какого-то бандита, которого вы к тому же отпустили, так что он даже показания дать не сможет?

Огневский покачал головой.

«Забыл ты, Андрюша, за годы вольной жизни, как все делается в государстве, – сказал он себе, – причем, похоже, что в любом… Кругом проклятые правила…»

– Ну хоть ордер на обыск вы можете сделать? – спросил он. – Найдите любой повод, чтобы нагрянуть к нему, а там я припру его к стенке, не отвертится.

Мэу ничего не ответила.

– Позвоните генералу Прачарну, – сказал Андрей. – Я должен с ним поговорить.

Мэу, поколебавшись, стала набирать номер «Высокоблагородия».

– Господин Огневский, – произнес генерал по-английски. Он снова идеально выговорил русскую фамилию. – Я рад, что с вами всё в порядке.

– Не всё, – ответил Андрей угрюмо. – Человек, стоящий за похищением Шестова и чуть меня не убивший, – Савил Лангдуан, и он вот-вот уйдет. Кхун Мэу отказывается его арестовать.

Огневский понял, что если сейчас услышит про «большого человека», то пошлет Высокоблагородие туда, куда его еще ни разу не посылали вежливые тайские подчиненные.

– Арестовать Лангдуана?.. – спокойно переспросил генерал. – Надеюсь, вы знаете, что делаете…

– Вы обещали мне поддержку во всем, товарищ генерал. – Ой, у Андрея даже по-английски выскочило “comrade general”.

В трубке послышался смешок.

– Так точно, товарищ следователь, – с усталым весельем ответил Прачарн. – Действуйте. Передайте, пожалуйста, трубку кхун Мэу, я все ей объясню.

Было девять вечера, когда группа в составе Огневского, Нынга и трех бойцов добралась до особняка Лангдуана. Мэу решила не участвовать – в ее политической биографии этот сомнительный рейд был ни к чему.

«Не для того я ехал в счастливые тропики, – думал Огневский, – чтобы тут местным шишкам устраивать маски-шоу… Но