Прапор и его группа - Анатолий Гончар

Чехи пытались отомстить за своих погибших, но только впустую изводили мины. Когда стало окончательно ясно, что неожиданностей не будет Ефимов облегчённо вздохнул и вдруг понял, что устал: автомат оттягивал руку, а икры ног словно одеревенели, даже зрение и то слегка село, краски стали не такими яркими, а трава в тени падающей от деревьев начала сливаться в сплошную ковровую массу. Впрочем, Сергей и сейчас видел лучше многих, но всё же иногда не замечал того, что некоторое время назад вызвало бы его настороженность, потребовав дополнительного внимания. Прекрасно отдавая себе в этом отчёт, Ефимов, тем не менее, не стал ставить первым кого-то другого. Сейчас Сергей вёл людей по относительно хорошо просматривающемуся участку и потому позволил себе оглянуться и окинуть взглядом идущих позади бойцов. Только что вышедшие из своего первого боя парни выглядели ещё более уставшими чем он.

«Всё правильно», — удовлетворённо заключил Ефимов и, обогнув непонятного происхождения котлован, направился к склону ближайшего хребта. Если он не ошибся, на нём их должен был поджидать лейтенант Лыков.

Простов поднимался шестым и сразу же попал в Валеркины объятья.

— Я тут весь издергался, испереживался, — признался он, когда наконец выпустил из рук шумно дышавшего Евгения. — Рассказывай, — это уже к Ефимову.

— Ты санитарные вертолёты запросил? — Сергею сейчас было не до отчёта.

— Да уже вылетели, — на удивление беззаботно отмахнулся от вопроса командир третей группы.

— Площадку подобрал? — прежде чем успокоиться, Ефимов хотел убедиться, что для приёма вертолетов действительно всё готово.

— Да вот она, — лейтенант окинул рукой начинающуюся за спиной вершину хребта. Одного взгляда Сергею хватило, что бы понять: угол крена будет превышать все допустимые пределы. В этот момент он никак не мог понять: то ли Лыков и впрямь слишком перенервничал, то ли полностью забыл то, чему его учили.

— Валерка, я же тебя просил, — заскрежетал зубами Ефимов, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться и не нагрубить.

— А что тебе не нравится? Площадка больше пятидесяти метров…

— А угол наклона ты смотрел? — он всё-таки не сдержался. — Нарожают, блин… Давай карту, — и не дожидаясь, когда Лыков раскачается, вытащил её у него из разгрузки. Карта оказалась согнута как раз в нужном месте. Чуть южнее на этом же самом хребте на ней была обозначена точно такая же, лишенная растительности, вершина.

— Женя, берём раненых и двигаем, — Сергей махнул рукой, указывая направление и, несмотря на то, что стоявшие рядом парни были командирами групп и офицерами, никто даже не подумал запротестовать и оспорить его команду. Простов — может быть потому, что слишком устал, а Лыков — потому, что до него наконец-то дошло: прапорщик, пожалуй, прав и наклон на самом деле излишне великоват.

На то, чтобы добраться до увиденной на карте поляны, потребовалось минут двадцать. Эта площадка оказалось на редкость ровной, но уж слишком маленькой. Сергей окинул её взглядом и сокрушённо помотал головой, на карте она выглядела гораздо большей.

— Валер, — долго держать злость было ни к чему, — я пока промерю площадку, а ты выкинь дым и определи азимут, — и уже примирительно, — лады?

Лыков начал вытаскивать из разгрузки «оранжевый дым».

— Сто двадцать восемь, — глядя на утягиваемые ветром клубы дыма сообщил Лыков вернувшемуся с замеров площадки Ефимову. Сергей кивнул и, подойдя к стоявшему тут же радисту, взял у него из рук чёрную коробочку «Авиатора». Вдалеке уже слышались звуки приближающихся вертушек.

— «Беркут -1», я «Лыко — 3» мы находимся по координатам Х… У… идешь прямо на нас, как понял? Приём.

— Понял, иду на тебя… Дай азимут посадки.

Сергей уже хотел сказать «сто двадцать восемь» когда, взглянув на дым, посмотрел на солнце и громко выругался.

— Да ты же их под ветер сажать собрался. Господи ты ж мой! — Сергей уже и не знал, то ли ему злиться, то ли рыдать и плакать. — Азимут триста восемь, как понял меня, приём.

— Понял тебя, триста восемь. Захожу на посадку.

— «Воздух», площадка тридцать на тридцать, сядешь?

— Без проблем, — уверенно ответили с неба.

— Дым — центр площадки, как понял?

— Понял тебя, сажусь на дым.

Сергей не был уверен, что абсолютно правильно ведёт переговоры, но вертолетчики не спешили браниться, значит, всё было не так уж и плохо.

Вертушки сделали круг, развернулись. Наконец один Ми-восьмой снизился до вершин деревьев, завис и, медленно продвигаясь вперед, стал опускаться вниз. Затем коснулся поверхности земли, слегка припал на колеса, выправился и застыл в относительной неподвижности.

— Пошёл! — скомандовал стоявший подле державших носилки бойцов Ефимов. Те, услышав команду, подняли раненых и бегом побежали навстречу дующему из-под винтов ветру. В дверном проёме показался борттехник и, опустив лестницу, наклонился вперёд, принимая носилки с ранеными спецназовцами.

Когда вертолеты, забрав раненых, скрылись за горизонтом, для всё еще остававшихся в лесу разведчиков поступила команда на эвакуацию. К вечеру они уже были в своём лагере, а к обеду следующего дня из пункта дислокации отряда прибыла колонна — «Уралы», груженные дровами и досками. Событие радостное и весьма разнообразившее не слишком насыщенное событиями существование спецназовцев (приключения в лесных массивах в разряд приятных развлечений не входило). Закончив разгрузку, машины выстроились обратным порядком и заглушили двигатели.

— Выезд через час, — объявил старший колонны капитан Бурмистров (замполит отряда), давая бойцам возможность немного пообщаться и поделиться впечатлениями последних дней. Естественно, все уже были наслышаны о позавчерашнем бое, и знали, что да как, точнее, его официальную версию, но теперь прибывшим не терпелось узнать как же всё было на самом деле. Впрочем, бойцам первой роты тоже было о чём порассказать «местным товарищам»…

Ефимов шёл со стороны футбольного поля. Он уже почти вышел из-за кунга машины связи, когда ему послышалось упоминание о собственной персоне. Сергей остановился и прислушался: так и есть, за приземистой туристической палаткой (частной собственностью Хворова и Семёнова) сидела целая компания. Все радисты второй роты и приехавшие из ПВД Смуткевич и Щеглов сгрудились вокруг Крюкова, на все лады расхваливавшего своего старшину. То, что солдаты роты связи второй день ходили, выпятив грудь и свысока поглядывали на простых разведчиков, Ефимов уже заметил. А что? Как никак, а именно их старшина вытаскивал попавшую в переплёт вторую группу, и рядом с ним шёл не разведчик, а радист Крюков, и вот теперь этот радист «вещал» о том, «как это было».

…а он их одной очередью, — почти кричал вошедший в раж Крюков, — и вправо, и перекатом, гранату бросил и следом. У меня в магазине патроны кончились, а тут слева чех вылез, ствол в мою сторону, я только рот раскрыть успел, а наш старшина уже развернулся и очередь ему в бочару. Сам за дерево, чех уже почти труп, а ещё выстрелить успел, у меня прямо перед носом ветки рубило. Васильев со своими отстал, а старшина как сам дьявол всё вперёд летит, ничего не боится. У меня ноги трясутся, я едва их переставлял, а он скачет туда — сюда. Нас, правда, пулемётчик едва не накрыл, старшина его ухандокал, я тоже стрелял, попал — нет не видел, наверно, попал. А старшина чехов десять положил, не меньше.