Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика - Борис Хольмстон-Смысловский

Он будет рожден в муках боевого огня, ибо мир, вооружившись и разделившись на два враждебных лагеря, будет искать историческое решение на полях смерти и военной славы.

Теперь начался пятый период. Вмешалось ООН, и опять штатская политика.

Началось ограничение оперативной воли политическими соображениями. Результат — военная «кадриль», и армии обеих сторон топчутся на месте. Ведутся тактические бои без всякого военного смысла. При существующем соотношении сил пришло подвижное равновесие. Равновесие между живой силой и техникой.

Нарушать это равновесие можно бросанием в огонь новых миллионов азиатских масс или введением американцами в бой нового решающего технологического оружия.

Китайцы, по-видимому, к этому еще организационно не готовы, а американцам не позволяет этого сделать их политика.

Началась новая форма позиционной войны, и военные сообщения о продвижении вперед на один километр живо напоминают нам, участникам Первой мировой войны, знаменитые реляции окопной эпохи: «На Западном фронте без перемен».

Тогда наступило боевое равновесие между введением в акцию с обеих сторон пехотными массами, а также между техникой наступления и обороны. Мы зарылись в землю и застыли в деморализующем безволии. Из этого оцепенения нас вывела революция. Теперь, по-видимому, определяется какой-то новый военный закон. Закон равновесия между брошенными в бой каким-то количеством человеческой массы и, с другой стороны, каким-то насыщением фронта технологическими средствами.

Какими и какого?

На этот чрезвычайно важный вопрос должен дать ответ боевой корейский опыт. Чем скорее, тем лучше. Во всяком случае, в пятом периоде Корейской кампании американское железо, по-видимому, увязло в теле азиатской массы, и последние военные сообщения с корейского фронта могут читаться так: «На Дальнем Востоке без перемен».

Так было в феврале и марте 1951 года.

VI

Приступая к краткому общему оперативно-тактическому заключению вышеупомянутых пяти периодов первой фазы Третьей мировой войны, надо сказать следующее: северокорейцы и китайцы в боях на Дальнем Востоке показали себя верными учениками военного искусства СССР. Они выявили все плюсы и минусы своих учителей. Тактически корейско-китайский солдат оказался прекрасным и недорогим военным материалом. Он стоит, как показывает американская статистика, в восемнадцать раз дешевле североамериканского. Сравнительно хорошее военное обучение. Опыт и обстрелянность в китайской гражданской войне. Вооружение и организация, с небольшими изменениями, советские. Численность дивизии около 10–11 тысяч человек, при большой насыщенности артиллерией. Эта насыщенность почти уравнивает их огневую мощь с американской дивизией, хотя последняя насчитывает 18–20 тысяч человек.

Примитивность и в связи с этим малая требовательность азиатского солдата значительно сокращает организацию этапной службы, как в количественном, так и в техническом отношении.

Слабо разработанная служба связи, что, при врожденной азиатской косности, ослабляет взаимодействие разных родов оружия и отдельно действующих частей между собой. Это качество делает соединения малоподвижными и не способными к сложному маневру. Недостаток той же связи уменьшает действительность артиллерийского огня и более глубокую поддержку — сопровождение наступающей пехоты.

Проба ввести в игру крупные кавалерийские массы не удалась. Отсутствие у бойца и младшего командного состава инициативы, гибкости и поворотливости заставляет оперативно предпринимать главным образом фронтовые лобовые атаки, стараясь потом расширить тактические прорывы в оперативные, ценою огромных человеческих жертв.

Бои, как общее правило, велись при численном соотношении 1 к 8 в пользу коммунистических армий. Громоздкость в концентрации и медлительность в продвижении не позволяли северокитайцам искать решения операций на флангах, охватыванием и зажимом противника в клещи.

Фронтовой прорыв знаменитым советским методом «яростного наступления» является излюбленной формой корейско-китайского военного искусства. Вследствие отсутствия «воздушной крыши», то есть прикрытия воздушным флотом своих действующих танковых частей, мы не видим глубоких характерных танковых прорывов, которые, по самым скромным германским расчетам, должны доходить до 400 километров в первом танковом прорыве.

Растяжка маневра не давала корейцам и китайцам возможности закрывать «мешки» или заходить тактическим плечом за фланг отступающего противника, и вот почему не могло быть и речи не только о классических Каннах, но и о каком-либо ином мало-мальски искусно проведенном окружении. Американцы уходили из намечавшихся «котлов», и процесс тактического отрыва от противника, при их подвижной способности, не представлял для них никакого затруднения.

Система «яростного прорыва» фронта, да еще одновременно в нескольких местах, требует огромных пехотных масс, что, однако, ввиду грандиозного человеческого материала, имеющегося в распоряжении красного командования, являлось и будет являться легко выполнимым.

Американцы начинают кампанию без предварительной оперативной подготовки, мобилизации, концентрации количественного и технического превосходства. Младший командный состав и солдаты не обстреляны и отчасти деморализованы условиями стоянки в Японии и у себя дома. Первоначально применявшееся противотанковое оружие не пробивает брони.

Воздушный «блицкриг» не удается.

Война идет на затяжку. Части вливаются постепенно и в недостаточном количестве в бегущий фронт корейского «союзника». Политика Вашингтона связывает по рукам и ногам свободу оперативного решения, что инстинктивно воспринимается фронтом.

«Решение, решение!» — учили в германской академии Генерального штаба. «Плохое решение всегда лучше никакого или принятого слишком поздно».

Но этого решения не было, да и быть не могло. Децентрализация власти вообще, и политики в частности, при полном отсутствии ясно выраженной генеральной линии, является основными и принципиальными чертами слабости современного демократического государственного строя.

Болезнь сверху бьет по низам. В дальнейшем только благодаря большому военному таланту генерала Маккартура и его гражданскому мужеству (свидание с президентом Трумэном) американцы начинают оправляться. Подходят резервы, и численное взаимоотношение становится уже не столь трагическим. Вводится в бой целый ряд образцов нового и более усовершенствованного оружия. Советская танковая броня начинает пробиваться. Сбрасываются новые бомбы типа напалма, и зажигательная жидкость с большим коэффициентом полезного действия.

Американский воздушный флот полностью начинает господствовать в воздухе, а морская блокада затягивает горло узкого полуострова. Одним словом, американская техника начинает уравновешивать азиатскую массу.

Нетронутым остается только огромный резервуар маньчжурского заплечья. Военные решения и их выполнение приводят к полному погрому противника, и Маккартур подходит к Ялу. Но здесь лежит недоступный ему маньчжурский оперативный плацдарм красных. Политическая интервенция. Болтовня в международном парламенте.