Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика - Борис Хольмстон-Смысловский

И, быть может, эти действия роковым образом исказят в ближайшем будущем весь человеческий облик нашей планеты.

VII

Мы живем в революционную эпоху, а потому, чтобы ее понять, надо революционизировать систему нашего мышления.

Революция прошла насквозь все наши понятия и формы жизни, а также чрезвычайно сильно отразилась на способах ведения политики и войны. Разворачивающаяся Третья мировая война — это, прежде всего, идеологическое столкновение двух миров, двух грандиозных политических блоков.

Рассматривая эти блоки с точки зрения геополитики, мы видим, что это, собственно говоря, конфликт между блоком континентальных держав и могуществом колониально-морского блока. Это положение и дает нам ключ к пониманию задач политики государственной стратегии каждой из враждующих сторон.

Морская держава не может считать себя обеспеченной, если она не владеет полностью морскими путями, ведущими к ее берегам. Как правило, в борьбе против континентального противника она неизбежно должна искать континентального союзника, чтобы иметь возможность перенести сухопутную войну ближе к сердцу своего врага.

На этом базисе долго строилась традиционная политика Англии.

Главной задачей военной политики морских держав должна быть организация стратегически-экономического окружения и недопущения континентальной державы к противоположным морским берегам или ведущим к ним коммуникациям.

Континентальная держава, готовясь к прорыву возможной блокады, должна искать морского союзника или занять то исходное стратегическое положение, которое привело бы ее по кратчайшему оперативному направлению к нервным центрам морской державы. Этим была бы разбита или нарушена вся цепь экономической блокады или морской обороны.

Владеть морями — раньше значило владеть берегами, но с появлением «третьей силы», то есть воздушного флота, это военно-техническое равновесие оказалось нарушенным, и вот почему сегодня морские державы в своей военной политике не смеют забывать о необходимости иметь превосходство в воздухе над континентальным противником. Последний должен помнить, что в войне против морского блока надо иметь воздушный флот в два раза сильнее флота противника.

Во-первых, чтобы нейтрализовать его воздушные силы, а во-вторых, чтобы парализовать действия морского флота. Это ближайшие цели военной политики враждующих сторон, без выполнения которых их стратегия не должна приступать к открытию военных действий.

При современном взаимоотношении политики и стратегии никакие расчеты Генерального штаба не могут дать веры в окончательную победу. Вмешательство политики в чисто оперативную часть военного дела связывает руки верховному командованию, влияет на его волю, на его решения и ограничивает свободу маневра.

При таких условиях в победу можно только верить, но одной веры мало для разгрома первоклассного противника. Потоками фальшивых теорий и доктрин лавина лжи заливает современное человечество. Мы судорожно цепляемся за когда-то установленные формы и образ действий, забывая в своем слепом идолопоклонстве, что все, что было когда-то относительной правдой во времена классических войн, сегодня совершенно устарело и сделалось абсолютно неприемлемым в эпоху глубоких идеологически-революционных конфликтов.

Военным поражением нельзя уничтожить субстанцию идеологии противника — ее можно повалить только введением в бой новой, красивой жизненной правды. Но этой правды против коммунистических доктрин пока что никем не выявлено.

Надо понять, что раньше стратегия знала два военных потенциальных состояния: подготовку к войне за свое национальное существование и подготовку к борьбе в целях покорения, захвата или просто экономического грабежа. Теперь мы получили третий вид стратегической подготовки — это подготовка к войне за идеологическое господство.

Во всех трех случаях военные действия начинаются тогда, когда один из более агрессивных противников докатился до своих исторических, геополитических естественных границ или занял то исходное положение, при котором ему обеспечивается стратегическое развертывание. Каждый период истории имеет свою военную характеристику, в зависимости от того, какие войны ведутся: религиозные, национальные, экономические, колониальные или классовые. Все зависит от того, во что веруют в данную эпоху массы и чем они динамизируются!

Сегодня прочный мир может быть достигнут только правильно понятой и проведенной политической войной.

Англо-саксонский блок не должен позволить СССР перейти стратегическую линию: Тегеран — Кабул — Гонконг — Ялу.

Прорыв этой линии ставит под угрозу Индию, а с потерей Индии защита морскими державами всего Дальнего и Ближнего Востока против континентального блока становится весьма проблематичной. На островах Японии, Формозы, Индонезии и Австралии можно долго обороняться, но это не те геополитические позиции и плацдармы, находясь на которых возможно мечтать о сухопутном движении в глубь Китая или СССР. Оттуда не поддержишь стратегического заплечья Европы — Африканского континента.

Демократия вошла в военно-политический лабиринт, ибо нарушила один из принципов военной политики, заключив военный союз с государством, которое геополитически является потенциальным противником.

После окончания совместных военных действий общая победа приводит вчерашнего союзника — потенциального врага к усилению его военно-стратегического положения. Конечно, пока англосаксонский блок владеет морскими путями и господствует в воздухе, он может пассивно обороняться против наступающих сил всемирной революции.

Но пассивной обороной никто и никогда войн не выигрывал.

Консервативный способ мышления западной политики и стратегии привел к полному непониманию современного военно-политического положения.

Германия выиграла, правда, на полях Польши и Франции первую фазу Второй мировой войны не количественным превосходством пехоты, а исключительно техническими преимуществами своего воздушного флота и быстротой танковых маневров.

Выиграла, но она проиграла на необъятных полях России вторую фазу войны, не поняв стратегического соотношения между пространством и скоростью продвижения. Она не стала искать помощи в политике для своей стратегии, и, проиграв войну в политических канцеляриях, потерпела военное фиаско на полях сражений.

Сегодня, после опыта Второй мировой войны, нужно считать окончательно ошибочной теорию итальянского генерала Доухнета, гласившую, что вооруженный конфликт можно выиграть без политики, без сухопутных военных действий, одной только стратегической воздушной бомбардировкой. Должна быть политика и должна быть сухопутная акция.

Советская военная политика связала уже руки американскому военному командованию в Корее, на Формозе, на Филиппинах, в Индокитае, на Малайском архипелаге и отчасти в Европе.

Связала и подготавливает себе политическую дорогу на Ближнем Востоке к сердцу нефтяной промышленности.

Таким образом, мы видим, как советская политика помогает своей стратегии.