Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

Бобби никак не мог успокоиться. Казалось, что находчивость Билли его сильно уязвила.

— Почему ты ничего мне не сказал? — допытывался он. — Я бы тоже мог записывать номера, и мы бы вдвоем сделали гораздо больше за это время.

Киген пожал плечами.

— Я решил, что буду держать это при себе. И если бы они пробежали мимо всех этих машин и сели на автобус до Джером-авеню, то я бы не выглядел полнейшим придурком.

— Джером-авеню находится в Бронксе, — сказал кто-то.

Билли ответил, что он знает, где находится Джером-авеню, потому что там когда-то жил его дядя. Я спросил, были ли те двое так же обряжены, когда выскочили через проезд.

— Не знаю, — ответил Бобби. — А как они должны были выглядеть? На них были одеты небольшие маски. — Он сделал два кольца, соединив большой и указательный палец на обеих руках, и поднял их к глазам, имитируя маску.

— У них были бороды?

— Конечно, у них были бороды. Ты что думаешь, они остановились и побрились?

— Бороды были фальшивыми, — пояснил Скип.

— О!

— И они были в париках, да? Один темный, другой светлый?

— Кажется, да. Не знал, что это парики. Я... черт, здесь не очень-то много света, Артур. Фонари стоят там и там, но они выбежали и сразу рванули к своей машине. И уж точно не собирались останавливаться, давать пресс-конференцию и позировать фотографам.

— Нам лучше убраться отсюда, — сказал я.

— Почему? Мне нравится центр Бруклина, я сразу вспоминаю, как болтался в этих местах мальчишкой. Ты думаешь, может приехать полиция?

— Ну выстрелы-то все-таки были. Зачем вызывать подозрения?

— Разумно.

Мы дошли до машины Касабиана, сели в нее и поехали обратно. Когда мы остановились на красный свет, я стал объяснять Джону, как доехать до Манхэттена. Теперь у нас на руках были книги, мы заплатили выкуп и остались живы. Кроме того, у нас появилась возможность отпраздновать изобретательность подвыпившего Кигена. Все это улучшило наше настроение, и я был настроен объяснить Касабиану дорогу довольно четко и понятно, а он, со своей стороны, был настроен все понять и запомнить.

Около церкви мы увидели толпу народа, люди стояли чуть ли не в нижнем белье, было много подростков — все чего-то ждали. Где-то вдали я услышал переливающуюся сирену полицейской машины.

Я хотел, чтобы Касабиан развез нас всех по домам, а машину Скипа мы бы забрали только завтра. Но она была припаркована рядом с водоразборным краном, а значит, бросалась в глаза. Касабиан остановился, он, кажется, не понял связи между толпой и сиреной, и мы со Скипом выбрались из машины. Какой-то мужчина на другой стороне улицы, этакий лысеющий тип с пивным животом, принялся внимательно изучать нас.

Я обратился к нему, спрашивая, что произошло. Он спросил, не из полицейского ли я участка. Я помотал головой.

— Кто-то залез в церковь, — ответил он. — Наверное, подростки. Мы перекрыли выходы, сейчас подъедут копы.

— Подростки, — вымученно повторил я, и он засмеялся.

* * *

— Кажется, сейчас я нервничал гораздо больше, чем тогда, когда был в подвале церкви, — сказал Скип когда мы отъехали на несколько кварталов. — Я стою с бельевым мешком, перекинутым через плечо, словно только что грабанул чего-то, а у тебя за поясом торчит пушка сорок пятого калибра. Думаю, вот нам будет весело, если они заметят оружие.

— А я про него и забыл.

— К тому же в нашей машине полно пьяных. Еще один момент в нашу пользу.

— Пьяным был только Киген.

— И самым умным тоже. Так все просчитать, верно? Кстати, о выпивке...

Я достал скотч из бардачка и открутил крышечку для Скипа. Он сделал большой глоток и отдал бутылочку мне. Мы передавали ее друг другу, пока она не опустела. Со словами: «Чертов Бруклин» Скип выбросил ее в окно. Я был бы еще счастливее, если бы Скип не пил, — теперь от нас несло спиртным, у нас на руках было незарегистрированное оружие и никакого вразумительного объяснения нашего здесь присутствия, в общем, ничего хорошего. Но я оставил эти мысли при себе.

— Они вели себя весьма профессионально, — сказал Скип. — Их маскировка да и все остальное. Почему он разбил лампочку?

— Чтобы задержать нас.

— На какой-то миг я подумал, что он в меня выстрелит. Мэтт!

— Что?

— Почему ты не выстрелил в него?

— Когда он целился в тебя? Мог бы, если бы только почувствовал, что он собирается в тебя выстрелить. Я держал его на мушке. Но если бы я выстрелил в него, то он бы выстрелил в тебя.

— Я имею в виду, после того, как он вырубил свет. Ты ведь по-прежнему держал его на мушке. Ты целился в него, когда он убегал через дверь.

Я задумался.

— Ты решил заплатить выкуп, чтобы книги не попали в налоговую службу. Как ты думаешь, что было бы, если бы тебя стали преследовать за стрельбу в церкви Бенсонхерста?

— Господи, об этом я не подумал.

— В любом случае, денег бы это не вернуло. Деньги в это время были уже на улице в руках второго парня.

— Я знаю. Я просто не думал обо всем этом. Дело в том, что я бы мог выстрелить в него. Не потому, что это правильно, а просто под влиянием ситуации.

— Никогда не знаешь, что можешь сделать под влиянием ситуации, — ответил я.

Когда мы опять остановились на красный сигнал светофора, я достал свою записную книжку и стал делать наброски. Скип спросил меня, что я рисую.

— Уши, — ответил я.

— Зачем?

— Об этом нам рассказывал преподаватель, когда я еще учился в полицейской академии. Уши у разных людей очень различаются, а их-то как раз крайне редко маскируют или изменяют пластической операцией. У тех двоих было не так уж много настоящего. Я хочу сделать наброски прежде, чем забуду.

— Ты помнишь, какие у них были уши?

— Ну, я специально пытался запомнить.

— О, тогда другое дело. — Скип вытащил сигарету из пачки. — Я не мог бы поклясться, что у них вообще были уши. Разве парики их не закрывали? Думаю, что нет, ведь тогда бы тебе было нечего рисовать. Но ты ведь не сможешь пропустить эти рисунки через какую-нибудь картотеку, верно? Как отпечатки пальцев?

— Я только хочу, чтобы у меня была возможность их опознать, — ответил я. — Думаю, я смог бы узнать их голоса, если сегодня ночью они говорили, не изменяя их. Думаю, так оно и было. Что касается их роста, то один был где-то пять футов и девять дюймов, ну, может, десять, а другой немного ниже, или так казалось, потому что он стоял дальше. — Я кивнул головой на свою записную книжку. — Я не помню, кому из них какие уши принадлежат. Но должен зарисовать все прямо сейчас, такие вещи быстро забываются.