Демон искушения - Галина Владимировна Романова

Квартиру он открыл без особого труда. Замок был плохонький. Вошли, отдышались, стоя на пороге. Плотно прикрыли за собой дверь и пошли в ту комнату, где Юля обнаружила в кровати мертвого Степана.

— Ну и где он? — выдохнул Невзоров с облегчением, войдя в комнату первым. — Что это вы, Юля, комедию разыгрываете?

Она осторожно выбралась из-за его спины. Проследила за робким сегментом света от ручного фонарика, ахнула и тут же виновато задергала плечами.

— Там он был, Олег! Там! Прямо в центре кровати лежал, лицом вверх. Глаза открыты. Я поначалу даже не поняла, что он мертвый. Подошла, а он не моргает. И губы… Губы синие.

— Может, он снова притворялся? Один раз сумел обвести вас вокруг пальца, почему не повторить?

Невзоров обошел комнату, высвечивая каждый угол и все внимательно осматривая. Уборку провели тщательную. Постель перестелили, аккуратно заправив. На комоде ни единой вещицы. Ни расчесок, ни пудрениц, ни монеток. Ничего! Он открыл бельевой шкаф. Пустые полки, как ожидалось. На подоконнике тоже чисто, ни цветочных горшков, ни старых газет.

— Здесь все убрали, — догадливо поддакнула Юля, обходя кровать стороной. — Но уверяю вас…

— Как же его убили, интересно? Никаких следов ранений не видели? — Невзоров встал в изголовье кровати.

— Нет. Так он по самый подбородок был одеялом накрыт. Вот так вот. — И она коснулась ребром ладони своего подбородка. — А тянуть с него одеяло и рассматривать характер его ранений у меня не хватило ума и смелости. Меня обуял такой ужас!.. Вы себе не представляете, как я бежала! Даже про машину позабыла… Потом уже возвращалась…

— Понятно, — буркнул он и, резким движением ухватив за простыню, сдернул все с кровати вместе с подушками. — Ого! Смотрите-ка сюда, Юля!

Чуть ближе к изголовью на матрасе обнаружилось огромное темное пятно, которое, несомненно, старательно кто-то затирал или замывал.

А почему это он решил, что она не могла это все проделать? Почему решил все списать на неведомых убийц, которые охотились за ее деньгами? Она тоже может быть заинтересована в том, чтобы труп ее мужа не нашли. Плакали тогда ее денежки, так-то…

— Либо огнестрел, либо ножевое ранение, — выдал предварительную версию Невзоров.

— Так выстрела не было слышно, — робко возразила Юля.

— Пистолет мог быть с глушителем.

— А-а-а… Ну, да… Ну, да…

— Послушайте, а вы точно никого не видели входящим или выходящим из этого подъезда? Ведь если учесть, что убийство нужно было совершить в максимально сжатое время, то это промежуток времени… хотя довольно-таки солидный промежуток. Вспоминайте, Юля, вспоминайте. Никого не видели? Может, машина какая подъезжала?

— Машина была. Я как раз слойку с коленок стряхивала.

— Чего вы стряхивали? — не понял он, быстро скользнув светом фонаря по ее лицу.

— Ну… Булочку мне девочка купила в павильоне и кефир, хотя я просила ее…

— Это неважно. Так какая машина подъезжала к дому?

— Она не к дому, а прямо к самому подъезду подъезжала. Чуть в двери не въехала. Я еще удивилась, что из нее никто не вышел, а дверь подъездная хлопнула. Потом машина уехала, я и забыла про нее вовсе. Я же на Вике была зациклена. Ее караулила.

— Марку машины помните? — скрипнув зубами по поводу женской бестолковости, перебил ее Невзоров.

— Марку? Марку нет, не помню, — смутилась Юля. — Темно-вишневого цвета, помню, по низу дверей такая черная пластиковая накладка еще была. А номер на пятерку начинался, а чем заканчивался, тоже не помню.

Могла она сейчас водить его за нос? Как не фиг делать, могла! Попробуй найди машину по ее ориентировкам в их огромном городе!

— Регион-то хоть помните, Юля?! — Невзоров начал теснить ее к двери, им тут больше делать было нечего.

— Регион? Д-да, кажется, да… Да, точно наш был регион. Был бы другой, я бы обратила внимание. Недавно приехала с отдыха. Знаете, когда в дороге, машинально обращаешь на это внимание. Как увидишь знакомые цифры, на душе тепло. Наш регион был.

Уже неплохо. Нужно будет напрягать ребят из ГИБДД, чтобы пробили машинку по таким ориентировкам: темно-вишневого цвета, с пластиковой дверной накладкой и номером на пятерку. Черт знает что, а не дамочка! Его же на хрен пошлют с такими приметами, тем более не подкрепленными никаким деловым моментом.

Спросят: а зачем? А он что ответит?

Предположительно, эта машина подъезжала к такому-то дому на набережной, подъезжала вплотную ко входу в дом. Из машины никто не вышел, но дверь подъездная хлопнула. Опять же предположительно: кто-то, прячась от наружного наблюдения — в лице Юли Миронкиной, — согнувшись, юркнул в подъезд, совершил убийство, потом таким же образом вернулся в машину.

Бред! Такой бред, что самому противно делается от этого. Но по-другому если начать думать, то кругом она одна виновата.

— Ладно, идемте. Нечего здесь светиться. — Он потушил фонарь, открыв входную дверь. — Завтра с утра начнем что-то думать. Да, Юля… Мне бы очень хотелось встретиться с адвокатом вашего мужа. Как, говорите, его зовут?

— Востриков Александр. Только я не знаю, как его найти. Документов я его не видела. Он сам все время звонил мне либо на мобильный, либо на домашний.

— Ну! Мобильный-то должен был определиться в вашем телефоне.

— Не определился, — Юля пожала плечами, выходя на улицу из подъезда. — Я как-то не акцентировалась и…

Опять двадцать пять! Номер не определился. Документов она его не видела. А если это самозванец какой-нибудь?

— А… А как же тогда у него оказался Степин страховой полис?

— Н-да… Как же?! Хороший вопрос.

Да по разным причинам он мог у него оказаться, если она, конечно же, этого адвоката сама не выдумала. По разным причинам, включая ту, что этот самый Востриков мог быть как сообщником ее покойного мужа, так и его убийцей…

Маша жарила картошку. Третий раз за этот день жарила. Вот не думала не гадала, что у ее друга такой зверский аппетит. Вечерами Макс уходил за продуктами. Возвращался с полными пакетами и ухитрялся перетаскать все уже к утру.

— Ты чего так жрешь, Макс?

Она только удивленно ресницами хлопала, обнаруживая наутро в холодильнике лишь крохотные колбасные хвостики и пустые ячейки из-под яиц.

— Свежий воздух, аппетит, Маш, сейчас бы еще шашлычку пожарить, а нельзя…

Нельзя было высовываться на улицу без особой нужды, не очень умным было бы разводить костер и плясать потом возле горячих углей с шампурами. Соседи могли озадачиться, начать бить тревогу: с чего это на соседней даче мальчик один живет, да еще костры жжет. А ну как полыхнет его дом, а потом от него и все в округе займется, что тогда делать?! Возьмут и осторожности ради позвонят его тетке, та приедет, и такое начнется, что хоть святых выноси. Она и так уже вчера вечером ему телефонный допрос с пристрастием устроила.