Казино "Шахерезада" - Брайан Фриман

Возбуждение овладело Сереной. Через час Клэр с той же таинственной полуулыбкой открыла дверь своей артистической уборной. Кожа девушки блестела от пота, выступление далось ей тяжело. Блестящими любопытными глазами она рассматривала незнакомку.

– Меня зовут Серена, – представилась та. – Я детектив из отдела по расследованию убийств. Мне хотелось бы поговорить с тобой.

Многие, услышав эти слова, замыкались. Клэр просто удивилась, вскинув брови, и раскрыла дверь пошире, давая возможность Серене протиснуться внутрь.

Комнатка маленькая, бедно обставленная и скучная. На полу – линолеум, потертый и пожелтевший. Пятна воды темнели на пеноуретановой плитке, которой был отделан потолок. Вода с музыкальным звоном капала сверху в две алюминиевые пирожницы. В правой части комнаты стояли маленький диванчик, карточный столик и несколько стульев. Напротив – вешалка на колесах, на ней плечики с костюмами Клэр. Узкий холодильник, раковина, в задней части комнаты – душ за полупрозрачной плотной занавеской.

– Присаживайся куда хочешь! – Клэр махнула рукой в сторону дивана и карточного столика.

Серена выбрала один из стульев.

– Выпить хочешь? – спросила Клэр. Серена покачала головой. – Ну да, конечно. Предложить детективу выпить – это, по-вашему, дурной тон, – усмехнулась певица.

Серена рассмеялась. Клэр достала из холодильника бутылку воды, опустилась на стул напротив Серены. Вытянув длинные ноги, она положила локти на стол и, согнувшись, с минуту разглядывала Серену, затем выпрямилась, тонкими красивыми пальцами открыла бутылку.

– Серена, – повторила она. – Красивое имя.

– Спасибо.

– Красивые, – промолвила Клэр, протягивая руку и проводя пальцами, словно расческой, по черным волосам Серены. – Каким шампунем пользуешься?

Серена ответила и почувствовала себя смущенно – ее шампунь был из дешевеньких.

Клэр кивнула, отняла руку от волос Серены и откинулась на спинку стула.

– Понятно. В полиции не принято уделять внимание косметике. Вы там все крутые. И ты тоже крутая? Странно. – Она пожала плечами. – Я представляла женщин-детективов иначе. Толстыми, с рожами как у ведьмы на фоне зари, в задрипанных костюмчиках… Ты выглядишь прекрасно.

– Я закончила смену. На работе я тоже толстая, с ведьмовской рожей и в кримпленовом прикиде, – произнесла Серена со смешком.

Клэр улыбнулась.

– Как тебе мое выступление?

– Великолепно! – искренно ответила Серена. – Почему ты не уедешь в Нэшвилл?

– А чем я тебе здесь не нравлюсь? – отозвалась Клэр. Она поймала ладонью одну из падающих капель. – Я работаю тут для души. Пою что желаю и когда желаю. А в Нэшвилле найдутся люди, которые захотят мной командовать.

– Как твой отец?

Сжав губы, Клэр проговорила:

– Да, как мой отец. Ты меня не удивила. Было бы странно, если бы ты не знала, кто он. Но я и сама не делаю из этого секрета.

– Но и не особенно афишируешь.

– С какой стати мне заниматься саморекламой? Полагаю, подобное положение вещей его устраивает. Ты зачем пришла? Поговорить о Бони?

– Отчасти.

– А другая часть кого касается? – Клэр сделала глоток из бутылки.

– Тебя. Хочу сообщить, что тебе может угрожать опасность.

– Забавно, – усмехнулась Клэр. – И ты станешь моим телохранителем?

– Я не шучу. Двоих уже убили.

– А я и не считаю, что ты шутишь. Но зачем кому-то убивать меня? Только потому, что я дочь Бони Фиссо? Серена, у нас с отцом отношения неважные, но я не позавидую тем, кто решится убить меня. Ты знаешь Бони, и я его знаю. Он их растерзает. Сотрет в порошок. В землю живыми забьет.

– Думаю, преступников это нисколько не смущает, – возразила Серена и рассказала Клэр о гибели Питера Хейла, Майкла Джонсона Лейна и о вероятной связи их с гибелью Амиры Лус сорок лет назад. – Ты слышала об Амире?

– Нет. Бони ни разу не упоминал о ней.

– А Уокер Лейн?

– Я знаю о его существовании, только и всего. Имел ли он какие-либо деловые связи с моим отцом? Неизвестно.

– По какой причине ты поссорилась с отцом? – спросила Серена.

Клэр ответила не сразу. Она поднесла ко рту бутылку, сделала несколько медленных глотков. Затем взяла руку Серены, повернула ее ладонью вверх, принялась разглядывать. Серена не отнимала руку. Слегка касаясь ладони, Клэр провела по ней средним пальцем, мокрым от воды.

– А я умею читать по рукам, – сообщила она с озорными нотками в голосе.

Серена решила подыграть ей.

– И что же ты видишь?

– Ну, то, что ты у нас девочка крутая, это мы уже знаем.

– Да.

– Если ты полицейский, давай-ка посмотрим твою линию жизни. Прости, но линия любви у тебя оборвана.

– Как это?

– Резко оборвана. Еще я вижу, что у тебя были очень теплые отношения с девушкой, когда ты сама была намного моложе.

– Хватит! – Серена отдернула руку.

– Вот как все просто! Прости, я пошутила. Только мне кажется, я задела тебя за живое. Правда, Серена?

Серена почувствовала, как сильно бьется ее сердце.

– Нет, ты всего лишь удивила меня.

– Ладно, не переживай, – мягко успокоила ее Клэр. – Я говорила о себе, ведь я лесбиянка, если ты еще не заметила.

– Заметила. Бони не одобрял тебя? И ты ушла?

– Не только поэтому.

– Почему же еще?

Клэр вздохнула.

– Первые двадцать восемь лет своей жизни я провела рядом с Бони, и он руководил мной точно так же, как руководит всем, что находится рядом с ним. Я – его единственный ребенок, и он очень хотел, чтобы я пошла по его стопам. Я закончила университет, получила степень магистра по управлению гостиничным бизнесом. Делала все, что он от меня требовал. Хотя что тут удивительного? Какую еще дочь может воспитать авторитарный отец? Такую же. Авторитарную, амбициозную.

– Что между вами произошло?

Лицо Клэр стало непроницаемым.

– Ему пришлось делать выбор между мной и бизнесом. И он выбрал бизнес, естественно.

– А твоя мать?

– Она умерла при родах. Мы жили вдвоем, по крайней мере до тех пор, пока я не ушла. Решила распоряжаться своей жизнью как хочется мне, а не ему. Надоело быть клоном своего отца.

– Круто сказано, – усмехнулась Серена.

– Я же говорила тебе, что читала собственную ладонь. В любом случае миновало уже десять лет, и за это время мы ни разу не побеседовали. Он иногда намекал мне на возвращение, но я не соглашалась. Я стала самостоятельной. Не желаю, чтобы меня покупали. Я – единственная, кем он не может помыкать.