В Буэнос-Айресе - Александр Афанасьев

— Скорее всего, просто у нас на крючке. Такого агента иметь — себе дороже.

И это правда. ЦРУ уже извлекло уроки из утечек и разоблачений — таких как Субботич официально не оформляют.

— Что ты знаешь о Субботиче? Он связан с наркомафией?

— Связан? Он начинал работать еще с картелем Кали. Главный наркодилер на Балканах. Потом он переключился на поставки оружия и отмывание денег. Через него сотни миллионов наркодолларов были инвестированы на Балканах. В основном в туристическую отрасль.

Здорово. Такого человека и впрямь лучше не оформлять как агента. Не дело, когда ЦРУ США работает с наркоторговцами.

— На чем вы его держите?

— Я не знаю.

— Но, наверное, догадываешься?

— Я сказал, что не знаю!

Правда.

— Ладно, проехали. Почему Костенко сорвался с тормозов? Ты говоришь, он убрал вашего человека. За что?

— Не знаю.

— И тоже не догадываешься?

Сикерд помолчал.

— Наверное, в Лэнгли принято решение заморозить работу по Украине.

— Почему?

— А сам не догадываешься? Там черт-те что происходит. Попытка построить демократию оказалась полным дерьмом и теперь все, кто к этому причастен — тоже в дерьме. Украина очень токсична. Оттуда постоянно рождаются скандалы, она стала одной из причин глубокого межпартийного раскола уже в Вашингтоне. А ЦРУ нужно утверждать бюджет каждый год — и никому не хочется, чтобы его тыкали носом в Украину при этом. Вероятно, поэтому принято решение все заморозить. В том числе и вашу историю с кокаином в посольстве.

Ну, да. Отлично. Пришли, разворошили осиное гнездо и ушли.

А нам с этим жить.

Знаете, какая моя самая большая претензия к США? Они не имеют дела с последствиями своих провалов. Они просто уходят обратно за океан. А мы остаемся с тем, что натворили чьи-то шаловливые ручки…

Подонки…

— Еще один вопрос. Почему принято решение именно убрать?

— Не знаю.

— Твое любимое слово.

— Я больше не работаю напрямую на дядю Сэма, я — подрядчик. Думаю, одно из двух. Либо, они знают что-то такое, что может стать причиной больших проблем в Вашингтоне. Либо… Либо они стали нас шантажировать. История с импичментом Трампа уже показала нашу уязвимость. Если же есть еще что-то…

…

— Думаешь, врет?

— Нет. Думаю, он говорит правду. Вопрос в том, что с этой правдой теперь делать. Ты кстати, матэ неправильно пьешь. Надо сразу глотать. Матэ портит зубы.

…

Со Слоном мы встретились недалеко от посольства— сели в кафе, заказали перекусить. Слон с подозрением смотрел на грушевидный стаканчик.

— А желудок?

— Все пьют и никто не умер, индейцы до ста лет живут, это их напиток — так что пей. Ты понимаешь, что если американцы хотят убрать этого Костенко руками хорватов — значит, нам нужно его спасти.

А вы может, думали, что его надо убрать, наказать? Это бред, так только идиоты работают. Наказывать… наказывать вообще немного смысла — вред уже причинен, что будет, если ты накажешь за это? Ничего кроме морального удовлетворения. А вот если ты сможешь обратить нанятого против тебя человека против его же нанимателя — вот тут ты получишь не только моральное удовлетворение.

— Ну…

— Он что-то знает. Что-то очень опасное для Вашингтона. Вред с кокаином уже причинен — нам надо перехватить инициативу. А мы сможем это сделать, только если в руках у нас будут доказательства причастности американцев к этому дерьму. И, наверное, не только к этому. Он что-то знает.

— Понятно, что. Если они скажут, что это дядя Сэм приказал подбросить наркоту в чужое посольство, да еще и дал ее…

— И кто ему поверит?

…

— Украинцы изолгались, им никто больше не поверит. Они публично изолгались. Есть что-то еще, о чем никто не подозревает. Что-то очень опасное.

…

— Я думаю, что-то связанное с хорватами. Не просто так они засветились в этой истории.

— И что делать будем? — вернул меня на землю Слон.

— С Сикердом как-то решим вопрос — возьмем этого хохла, сфотографируем, якобы мертвыми. Сикерд отчитается, а мы их вывезем.

— Ты сам себя слышишь? На это никто санкцию не даст.

— Почему?

— Я же говорил — Украина тема закрытая.

— Черт, они хотят узнать, кто подбросил кокаин в посольство или нет?

— Это мы уже узнали.

— Но не наказали тех кто все это затеял…

…

— Если не наказать, это будет раз за разом повторяться, ты это понимаешь?

— Да все я понимаю.

— А если так, тогда что? Увольнения что ли боишься?

Слон сплюнул на пол

— Да пошел ты.

— Я уже — пришел. Пора и тебе.

…

— Эй. Жизнь — есть.

— Ладно…

Когда ты едешь по дороге, прямо в пампасах, и сама дорога — всего лишь след в твердой как камень земле, и вдруг видишь особняк — что ты подумаешь? Что, наверное, кто-то сбрендил, чтобы строить в таком месте.

Посредине нигде.

Но тут — никто не сбрендил.

— Готовность!

Несколько человек в полицейской форме — проверили автоматы. У них был нетипичный для этих мест Мерседес-Спринтер черного цвета и такой же пикап,

Машины полиции безопасности аэропортов.

— Готов… готов… готов…

Впереди, метрах в пятиста — здание. Посреди сельской местности это выглядит дико: здание в четыре этажа — прямо посреди голого поля. Но так — здание как здание, те кто его строил — вопросов не задавали. Надо человеку зачем-то строить — и строили.

В здании нет окон, а двери — просто коробки и фанера. Так надо…

— Пошел!

Мерседес — срывается с места, пылит по накатанной грунтовке. Земля здесь глиняная, когда нет дождей — тверда как камень…

— Три… два… один… оп!

Прокатывается на роликах дверь, один за другим — из машины выскакивают бойцы, бегут к зданию. У того что идет первым — Моссберг-590, у остальных автоматы АКС-74. Есть и пистолеты, есть бронежилеты.

Выстраиваются в штурмовую колонну у стены.

— Оп!

Идущий первым боец дважды стреляет в замок и отступает. Второй врывается, с ходу дает очередь в потолок.