Лакей и я - Валери Боумен

Фрэнсис вошла в столовую после того, как закончилась торжественная встреча принца-регента. С прибытием Джорджа стандарты приема стали более официальными. Принц вошел в столовую с леди Клейтон, а лорд Клейтон сопровождал одну из принцесс — сестру Джорджа, приехавшую с ним. Фрэнсис, как дочь барона, стояла в самом конце очереди, в соответствии с местом на социальной лестнице.

Пока гости активно обсуждали происходящие события: одни — прибытие принца, другие — внезапное появление лорда Кендалла, — Фрэнсис сидела в дальнем конце стола и, будто в трансе, смотрела в стену. Сэр Реджинальд сидел справа от нее, мать и отец — слева. У Фрэнсис совершенно не было аппетита, да и само присутствие на ужине было под вопросом, если бы не Альбина, которая с помощью каких-то примочек привела ее лицо в мало-мальский приличный вид, хотя глаза все еще оставались красными.

Фрэнсис простила горничной предательство, да и что ей оставалось. Кроме того, какая теперь разница: все равно очень скоро будет объявлено о ее помолвке с сэром Реджинальдом.

Мать настояла, чтобы Фрэнсис надела свое самое дорогое платье, купленное специально к сезону. Это было светло-розовое, облегающее фигуру чудо портновского мастерства с пышными рукавами, завышенной талией и кружевом вокруг зоны декольте. Несомненно, леди Уинфилд купила его в кредит, который теперь предстояло выплачивать сэру Реджинальду. От мысли о рыцаре Фрэнсис начинало подташнивать. По требованию опять же матушки Альбина украсила волосы будущей невесты цветами и густо нарумянила ей щеки, так что Фрэнсис выглядела вполне довольной и счастливой, но это внешне, а изнутри ее острыми когтями разрывал страх.

Сэр Реджинальд изо всех сил старался занять Фрэнсис очередной скучной историей, но она была способна только на односложные ответы. Понятно, этот подлый трус, Кендалл на ужин не явился, да и вообще вряд ли он еще в поместье — скорее всего уже отбыл. Кто-то из гостей говорил, что он вроде бы уехал в Лондон. Если так, скатертью дорожка.

Подали уже второе блюдо, а Фрэнсис гоняла еду по тарелке до тех пор, пока ее не заменяли следующей, но и ту постигала та же участь.

Блюдом номер три был суп из водяного кресса, который она очень любила. Кто прислуживал за столом, она не обращала никакого внимания, пока не услышала знакомый голос:

— Суп, миледи?

Фрэнсис застыла. Ей не надо было поднимать глаза, чтобы узнать, что это Лукас… нет, не граф Кендалл. Дыхание ее сбилось, сердце пустилось вскачь. «Боже, сделай так, чтобы я ошиблась!»

Но нет, не повезло. Это действительно он, но какого черта делает здесь? Фрэнсис начала злиться.

— Нет, спасибо. — Она осторожно огляделась по сторонам, ожидая, что мерзавца узнают. Да, он был в ливрее и парике, но все же…

Казалось, что время остановилось. Гости за столом болтали и смеялись, ели и пили, не выказывая ни малейших признаков узнавания. Фрэнсис подняла глаза на Лукаса, но он лишь едва заметно пожал плечами и продолжил обслуживать гостей, не обращая внимания на то, что она сверлила его горящим взглядом, словно хотела прожечь в нем дыру.

Какую игру он затеял сейчас? Или это часть его идиотского пари? Она перевела взгляд на других гостей, мысленно призывая их открыть глаза и заметить, что суп им предлагает сам граф Кендалл. Может, ей стоит его разоблачить? Фрэнсис чувствовала себя во власти ночного кошмара, от которого никак не могла очнуться. Неужели весь мир сошел с ума? Что не так с людьми? Как мог один и тот же человек, от которого все представительницы женского пола впадали в экстаз всего несколько часов назад, стать для них невидимкой сейчас? В этом не было…

Фрэнсис втянула воздух. Подожди-ка.

Если Лукас — граф Кендалл, почему никто из гостей не узнал его раньше, когда он прислуживал за столом?

В ее душе боролись недоверие и презрение. А истина была прямо перед ней. Люди, которым он прислуживал, не обращали внимания на слуг до такой степени, что не замечали их. И сейчас не замечают.

Быть может, это часть пари?

Фрэнсис посмотрела на него: выглядит ужасно! Вот и хорошо. Проклятье! Не надо было смотреть. Он явно заметил ее взгляд и тоже посмотрел на нее. Фрэнсис тут же уставилась в тарелку, мысленно чертыхнувшись.

Она так и не притронулась к еде и почти не участвовала в беседе соседей по столу, пока Лукас не вернулся с четвертым блюдом: жареной уткой.

— Миледи? — услышала Фрэнсис и в очередной раз отказалась, глядя прямо перед собой:

— Нет, спасибо.

Это была настоящая пытка, Ну за что ей такое наказание? Она тщетно надеялась, что все это просто кошмарный сон, — в какой-то момент она проснется, и все изменится.

Лукас уронил салфетку на пол рядом с ее стулом и наклонился, чтобы ее поднять. Фрэнсис почувствовала запах его мыла и замерла. Почему он здесь? Почему мучит ее? Почему от аромата его одеколона у нее учащается пульс?

Выпрямляясь, он прошептал.

— Приходи после ужина в синий салон: нам нужно поговорить.

Фрэнсис, не поднимая глаз от тарелки, прошептала:

— Никогда.

Он доказал что хотел: в обличье слуги он становился невидимкой для тех же самых людей, которые готовы были пасть к его ногам, когда он, как граф Кендалл, восседал за столом рядом с ними. Но только если именно это было его целью, почему он так ратует за этот законопроект? Фрэнсис ничего не понимала и отказывалась принимать участие в его играх.

Пятое блюдо, как ей показалось, подали слишком быстро. У Фрэнсис появилось ощущение, что ее ждет встреча с палачом. Она буквально чувствовала, как на шее затягивается петля. Скоро объявят о ее помолвке, а этот негодяй и лжец превращает ее жизнь в ад.

Да, отрицать очевидное нет никакого смысла: она влюблена в Лукаса, поэтому ей так больно. Она и ему призналась, а вспомнив об этом, почувствовала себя ужасно. Но почему это произошло именно с ней? Она-то думала, что встретила наконец родственную душу — человека, с которым можно поговорить, поделиться самыми сокровенными мыслями, который станет ее уважать, а вместо этого столкнулась с негодяем.

Засахаренные фрукты, которые принес Лукас, не стали для нее искушением, и когда он наклонился, чтобы налить ей вина, и еще раз попросил о встрече, она тихо, но вполне отчетливо проговорила:

— Катись к черту.

Прошел час, и Фрэнсис поняла: ее надежда, что кто-то из гостей узнает в прислуживающем за столом лакее графа Кендалла, не оправдалась. Она пила вино и бросала пристальные взгляды на единственного человека, который, вне всякого сомнения, принимал участие в этой нелепой игре. Лорд Клейтон, чтобы не встречаться с ней глазами, сразу отводил взгляд в сторону или хватался за бокал. Он явно чувствовал себя виноватым. И поделом. Хозяин поместья и друг графа Кендалла не мог не участвовать в его грязной затее.

Лукас наконец остали попытки уговорить ее встретиться, но продолжал невозмутимо прислуживать за столом.