Святилище - Уильям Фолкнер

- А разве это не веская причина? Человека приговорят к пожизненному заключению за то, чего он не совершал. Вас можно в настоящее время обвинить в укрывательстве лица, скрывающегося от правосудия.

- Раз так, пусть приходят и берут его. Я тут ни при чем. А полицией меня не запугать, их здесь столько бывало. - Мисс Реба подняла кружку, отпила и тыльной стороной ладони отерла губы. - Я не хочу связываться с тем, чего не знаю. Что Лупоглазый натворил где-то там - это его дело. Вот если он начнет убивать людей в моем доме - тогда другой разговор.

- У вас есть дети?

Мисс Реба взглянула на Хореса.

- Я не собираюсь соваться в ваши дела, - сказал он. - Просто я подумал о той женщине. Она снова окажется на улице, и один лишь Бог знает, что будет с ребенком.

- Да, - сказала мисс Реба. - Я содержу четверых в Арканзасе. Только они не мои.

Она подняла кружку, заглянула туда и осторожно встряхнула. Поставила на место.

- Лучше бы им совсем не рождаться, - сказала она. - Никому из них.

Потом встала, тяжело ступая, подошла к Хоресу и остановилась, с трудом переводя дыхание. Положила руку ему на голову и запрокинула лицо.

- Не лжете вы мне, а? - спросила она, взгляд ее был острым, пристальным и печальным. - Нет, не лжете. - Она убрала руку. - Посидите минутку здесь. Я пойду погляжу.

Мисс Реба вышла. Хорес слышал, как она говорила в коридоре с Минни, потом, тяжело дыша, стала подниматься наверх.

Хорес сидел неподвижно, не меняя позы. В комнате находились деревянная кровать, раскрашенная ширма, три продавленных кресла и стенной сейф. Туалетный столик был завален коробками с розовыми атласными бантами. На каминной полке под стеклянным колпаком стояла восковая лилия; на нем задрапированная черным фотография мужчины кроткого вида с огромными усами. На стенах висело несколько литографий с псевдогреческими видами и одна картина из кружев. Хорес поднялся и подошел к двери. Минни сидела на стуле в тускло освещенном коридоре.

- Минни, - сказал Хорес. - Мне надо выпить. Большую порцию.

Едва он покончил с виски, как Минни вошла снова.

- Мисс Реба велела вам идти наверх.

Хорес поднялся по лестнице. Мисс Реба ждала наверху. Она провела его по коридору и распахнула дверь в темную комнату.

- Вам придется разговаривать в темноте, - сказала она. - Ей не хочется света.

Через открытую дверь свет из коридора падал на кровать.

- Это не ее комната, - сказала мисс Реба. - Она не пожелала видеть вас у себя. Думаю, вам следует потакать ей, пока не узнаете, что нужно.

Они вошли. Свет падал на кровать, на изогнутый неподвижный холмик одеяла, постель была не разобрана. Она задохнется, подумал Хорес.

- Милочка, - сказала мисс Реба. Холмик не шевельнулся. - Он здесь, милочка. Давай включим свет, пока ты укрыта. Потом можно закрыть дверь.

Мисс Реба включила свет.

- Она задохнется, - сказал Хорес.

- Через минуту высунется, - ответила мисс Реба. - Ну, давайте. Говорите ей, что вам нужно. Я побуду здесь. Не обращайте на меня внимания. Я не смогла бы заниматься своим делом, если бы давным-давно не приучилась быть глухой и немой. А любопытство если у меня когда и было, то в этом доме я уж с каких пор забыла про него. Вот вам стул.

Она повернулась, но Хорес опередил ее и придвинул два стула. Он сел возле кровати и, обращаясь к неподвижному холмику сказал все, что хотел.

- Мне надо только узнать, что произошло на самом деле. Вы ничем себя не свяжете. Я знаю, что это сделали не вы. Пока вы ничего не говорили, я обещаю, что вам не придется давать на суде никаких показаний, если только этому человеку не будет грозить повешение. Я понимаю ваши чувства и не стал бы тревожить вас, если б речь шла не о спасении человека.

Холмик не шевельнулся.

- Его хотят повесить за то, чего он не делал, - сказала мисс Реба. - А у нее нет никого и ничего. Ты вот с бриллиантами, а она с этим несчастным малышом. Ты же его видела.

- Я понимаю ваши чувства, - сказал Хорес. - Вы сможете взять себе другое имя, надеть одежду, в которой вас никто не узнает, очки.

- Лупоглазого не зацапают, милочка, - сказала мисс Реба. - Он же ловкий. Фамилии его ты все равно не знаешь, а если тебе придется идти в суд, я ему сообщу, он куда-нибудь уедет и пошлет за тобой. Вам с ним не обязательно оставаться в Мемфисе. Адвокат этот не даст тебя в обиду, тебе не придется говорить ничего такого...

Холмик шевельнулся. Темпл отбросила одеяло и села. Волосы ее были взъерошены, лицо опухло, на щеках алели пятна румян, губы были раскрашены, словно лук свирепого Купидона. Она глянула на Хореса с какой-то глухой ненавистью, потом отвернулась.

- Я хочу выпить, - заявила она, натягивая на плечо ночную рубашку.

- Ложись ты, - сказала мисс Реба. - Простудишься.

- Хочу выпить, - настаивала Темпл.

- Ложись и хотя бы прикрой наготу, - сказала мисс Реба. - Ты уже три раза пила после ужина.

Темпл снова поправила рубашку. Взглянула на Хореса.

- Тогда вы дайте мне выпить.

- Ну-ну, милочка, - сказала мисс Реба, пытаясь уложить ее. - Ложись, укройся и расскажи ему об этом деле. Выпить я сейчас принесу.

- Оставьте меня, - сказала Темпл, вырываясь. Мисс Реба набросила ей на плечи одеяло. - Дайте тогда сигарету. У вас не найдется? - спросила она Хореса.

- Сейчас дам, - сказала мисс Реба. - Ты сделаешь то, о чем он просит тебя?

- Что? - сказала Темпл. Ее черные глаза воинственно уставились на Хореса.

- Вам не надо говорить, где ваш... он.. - сказал Хорес.

- Не подумайте, что я боюсь, - сказала Темпл. - Я расскажу это где угодно. Не думайте, что испугаюсь. Хочу выпить.

- Расскажи ему, я дам тебе выпить, - сказала мисс Реба.

Сидя на постели с наброшенным на плечи одеялом, Темпл стала рассказывать о той ночи, что провела в разрушенном доме, с того, как вошла в комнату и пыталась запереть стулом дверь, и до того, как женщина подошла к кровати и вывела ее из дома. Казалось, из всего происшедшего только это произвело на нее какое-то впечатление: та ночь, которую она провела сравнительно неоскверненной. Время от времени Хорес пытался свести ее рассказ к самому преступлению, но она уклонялась и вновь вела речь о себе, сидящей на кровати и прислушивающейся к мужским голосам на веранде, или лежащей в темноте, пока они не вошли в комнату, подошли к кровати и встали над ней.

- Да, вот так, - говорила Темпл. - Это просто случайность. Не знаю. Я так долго пребывала в страхе, что, наверно, привыкла к нему. И вот я сидела на этой хлопковой мякине, глядя на него. Сперва подумала, что крыса. Там было две. Одна сидела в углу, глядя на меня, и другая сидела в углу. Не знаю, как они живут там, в амбаре нет ничего, кроме голых початков и мякины. Может, бегают есть в дом. Но в доме не было ни одной. Там я их не слышала. Сперва, услышав его, я решила, что это крыса, но людей можно ощущать в темноте: вы не знали этого? Их необязательно видеть. Их ощущаешь, как в машине, когда они начинают искать место для стоянки - понимаете: остановиться на время.