Боевой режим - Юрий Гутян

— Не будем говорить о грустном…. Ты, когда в отпуск собираешься?

— Думаю, что недельки через три. Нужно будет составление проектов приказов по подтверждению или присвоению классной квалификации проконтролировать. Я ведь, как всегда, секретарствую в квалификационной комиссии.

— Рассчитывай, что уедешь позже. Скорее всего, через неделю после захода в базу снова в моря пойдём. Будем испытывать новый самолёт. Завтра всё точно станет известно….

Посидеть в спокойной обстановке удалось недолго. Не успел я допить свой кофе, как в каюту один за другим стали заходить заместители командиров боевых частей.

— Николай Георгиевич, разрешите идти? — спросил я официально. В присутствии подчиненных нужно всегда соблюдать субординацию.

— Идите! — Серьёзно ответил Додарук, а в его глазах мелькнула смешинка — он заметил, что подаренные плакатики я держал так, что мой указательный палец показывал на три фамилии командования нашего авианосца.

Юбилей.

Каюту, где временно проживают представители различных штабов, авиагруппы или всякие прикомандированные на период боевой службы, отличить от каюты члена экипажа можно безошибочно, стоит только заглянуть туда. Редко кто из этих лиц оставляет своё временное жилище в том виде, в каком получили его от настоящих хозяев. В лучшем случае появляются на переборках различные плакатики, на секретерах и столах различные салфеточки, различные кофейники, чайники, а в худшем случае к новому своему жилью относятся так, как к комнате в какой-то задрипанной общаге, где предстоит провести месяц командировки. Люди разные бывают.

Корабельным офицерам тоже нравится уют и хочется какого-то разнообразия среди казенного интерьера. С первых дней службы и жизни на «Кузнецове» каюта понемногу начинает захламляться различными излишествами в виде календарей на переборках, всяких безделушек, дополнительных, порой, не проверенных местными электриками и незарегистрированных электроприборов. Но проходит время, и приобретённый опыт начинает подсказывать, что аскетический образ жизни более спокоен, а главное — безопасен.

От тупого исполнения обязанностей без какого-либо хобби, живя месяцами на корабле, можно зачахнуть. Для любимого занятия всегда есть время: кто что-то изучает, получая заочно дополнительное образование, кто увлекается различного рода литературой или музыкой, кто собирает модели кораблей или самолётов, а находятся и такие, что макраме вяжут, или носки с перчатками. Сколько людей, столько и увлечений, но только опытный взгляд по наличию и содержанию литература на книжных полках, фотографиях в рамках и незначительным мелочам может определить увлечения хозяев. Бытовые излишества или официально зарегистрированы, или спрятаны, или просто отсутствуют. Ведь любой дополнительный электроприбор — один из источников опасностей, которых на корабле и так хватает.

Каюта, где жил мой однокашник, относилась к первой категории кают, выделенных для проживания командировочных на время боевой службы. На переборке висела пара плакатов юмористического содержания, распечатанных при помощи принтера, а на самом видном месте стояла явно незарегистрированная и непроверенная местными электриками на предмет сопротивления изоляции кофеварка.

Праздничную атмосферу и уют в своем скромном жилье хозяева создали при помощи скатерти, скорее всего привезенной ещё с берега, различных салфеток и…зажженной свечи.

В мерцающем её свете празднично сервированный стол с походными стаканчиками вместо рюмок, различными бутербродами и парой салатов выглядел особо торжественно. На секретере стоял красивый торт, а две бутылки коньяка слева и справа от него дополняли картину.

Я захватил с собой различных консервированных деликатесов, добытых у снабженцев: ветчины, заливного языка, различных паштетов и нескольких пакетов натурального сока. Начпрод авианосца, узнав о предстоящем мероприятии, расстарался на славу. Гостеприимство — отличительная черта морского офицера, в особенности офицера с «Адмирала Кузнецова».

Желающих поздравить юбиляров, то есть Андрея Горшкова, меня и Николая Соколовского оказалось довольно много. И это, не смотря на то, что кроме экипажа вертолёта-спасателя лётного состава на борту авианосца почти не осталось. Честно говоря, очень приятно было принимать от друзей искренние поздравления и пожелания, хотя и неловко было быть одним из виновников торжества.

Вечер прошел быстро, в каком-то весёлом, приподнятом настроении. Скорее всего, всё из-за того, что с каждой минутой дом становился всё ближе и ближе. И всех наших гостей вместе снами радовала перспектива скорой встречи с родными и близкими. Нет, нет, да и возвращался кто-то из присутствующих к этой волнующей всех теме.

Ближе к ночи, когда гости разошлись, мы быстренько навели порядок в каюте, и уже втроем, тесным коллективом однокашников, пошли к Соколовскому, прихватив с собой остатки торта. Конечно, поздравления друзей и сослуживцев — вещь приятная, но как-то неудобно было при них вспоминать некоторые наши курсантские дела.

Много приятных слов я услышал в адрес своего отца, ведь именно он был командиром роты у них на выпускных курсах. Уважали его курсанты, уважают, помнят и сейчас его выпускники. Пока я учился, отец часто интересовался у меня, есть ли у него какое-нибудь прозвище?

Какого-либо другого, кроме как «Батя» я не знал, но почему-то стеснялся ему сказать. По молодости, наверное, а недавно, в отпуске выяснилось, что отец узнал своё прозвище на выпускном вечере у моих однокашников.

Я выпускался в другой роте. Ещё на первом курсе меня списали с лётной работы из-за врачебной ошибки или моральной нечистоплотности проверявшего меня окулиста — уже трудно найти причину. Но «проблемы» со зрением у меня начались, как только мой отец вернулся обратно в ВВВАУШ после службы в Южной группе войск (Венгрия). На ежегодной врачебно-лётной комиссии вот уже который год я показываю отличное зрение, но не летаю.

С детства бредил небом и морем, мечтал быть подводником или лётчиком. Не получилось. Попав служить на Северный Флот, на авианосец «Адмирал Кузнецов», я стал совершенно неожиданно для самого себя противолодочником. Семь лет отдал этому делу и, честно говоря, ужасно завидовал тем, кто поднимается в небо, хотя и успел полюбить свою новую работу.

Пообщаться долго не получилось — Андрея Горшкова нашли и здесь, и он ушел решать какие-то, не решаемые без него вопросы, посокрушавшись на прощанье, что о многом мы так и не успели поговорить.

Засобирался, было и я, но Николай попросил ещё задержаться. В каюте он остался совершенно один. Его сосед улетел на берег. Мне тоже спать не хотелось, и мы стали обсуждать тему отпусков. В беседе неожиданно выяснилось, что летом мы бываем почти рядом: он отдыхает в городе Лубны, а я — в селе под Гребёнкой, что на Полтавщине. Там расстояния-то всего километров тридцать. Оба предпочитаем ездить в отпуск на машинах. И почему до сих пор мы не говорили об этом? Сразу же было решено, что следующим летом, если повезёт, обязательно нужно будет созвониться, встретиться и организовать совместную рыбалку, или что-то подобное в этом роде.