Декорации - Никита Чирков

– Ну, началось, – потирая лоб, произнес Доктор и вдруг резко осадил своего соседа, – мне тебя силой успокоить что ли? Или пешком заставить идти? Не мешай людям.

– Ты думаешь о том же, о чем и я, так что не строй святого, всем нам в земле гнить, какая уже разница. Мой тебе совет малец, – наклонившись, он пристально уставился на Соломона, – найди себе угол и живи там спокойно, пока у тебя не осталось ничего, кроме лопаты и ямы.

Соломон увидел в его взгляде пустоту, а на руках, как и у многих, бинты, прикрывающие страшные ожоги, его тело было словно мумифицировано под этой старой курткой и рваными штанами.

– Не обращай внимания. Каждый переживает, как может. А тебе советую, как приедем, проверить перепись. Там ведется учет приезжих, наверняка найдешь своих в списках. А если нет, то не отчаивайся, мы постоянно ищем и находим людей. Порой кажется, что им нет конца.

– Во, наш докторишко хоть и мелкий, а с большим сердцем, всех любит и бережет, даже самых плохих, – пробормотал себе под нос бродяга.

– Все, что я хочу сказать: не отчаивайся если не узнаешь их судьбу или не найдешь в лагере.

– Спасибо.

Некоторое время они ехали молча.

– А ты сам откуда, явно ведь не из этих мест. Городской?

– В целом – да. Когда-то практиковал медицину, потом…потом занимался благотворительностью в центрах помощи малоимущим и прочих заведениях.

– Будет здорово, если ты останешься помочь, у нас нехватка людей, да и к тому же, все сейчас и так не знают, как жить дальше, твоя помощь в реабилитации могла бы помочь, парень.

Соломон сдержанно кивнул. Доктор чуть наклонился к нему и чуть шепотом, так же ровно произнес:

– Мой совет: замаскируй ее как следует, чтобы не было видно, насколько она дорогая. Большинство людей сейчас в отчаянии и быстро теряют голову, а чего-то подобного сейчас не найти. Ничего личного, такое время.

Они въехали на территорию, которая со всех сторон охранялась людьми с оружием. Грузовик остановился, и, услышав переговоры между водителем и, по всей видимости, охранником, Соломон несколько занервничал, но Доктор сделал успокаивающий жест. К пассажирам подошёл, судя по внешнему виду, охранник, блекло осмотрев всех, он перекинулся кивками с Доктором. Проехав еще несколько метров, транспорт остановился.

– Приехали, – сказал Доктор и вылез из грузовика. За ним так же вылез Соломон. Они встали друг напротив друга.

– Надеюсь, ты найдешь, кого ищешь, – он протянул ему руку.

– Спасибо, – Соломон ответил рукопожатием.

Подошли несколько человек и стали помогать в разгрузке. Сначала вытащили вещи, после, неспешно, помогли спуститься людям, и все это сопровождалось бормотанием соседа Соломона по грузовику. Отойдя на несколько метров, Соломон словно потерялся на какое-то время, пытаясь составить у себя в голове общую картину. А состояла она из сотен, а то и тысяч мелочей перед его глазами, и больше походила на временный лагерь для беженцев и выживших, нежели на некую цельную структуру, которую он сам помогал создавать и строить. Данный лагерь, был полной противоположностью Саламиса, которому его наставница отдала практически всю свою жизнь. Ныне оно в развалинах, а то, что видит Соломон сейчас – это та же идея, те же цели и мотивы, но выглядит все совсем иначе. Двигаясь между больших и маленьких палаток, он то и дело видел, как на примитивных спальных местах, состоящих то из соломы, то из досок и тряпок лежат люди без явных признаков жизни. Соломон бы посчитал это место кладбищем, если бы не безостановочное движение, которое практически мешало ему свободно двигаться: люди сновали от одной «кровати» к другой – приносили воду, пытались кормить, меняли повязки, следили за состоянием, поддерживая жизнь настолько, насколько могли это делать. Казалось, сам воздух пропитан гнилью, кровью и запахом медикаментов, и Соломону в голову приходило лишь одно слово – грязь. Идя все дальше, зачастую непроизвольно задевая проходящих людей, он вновь испытывал самую настоящую боль, как за тех, кто умирает на его глазах, так и за тех, кто уже погиб.

Несколько минут показались ему целыми часами. Постоянный шум толпы и крики заглушали его собственные мысли, оголяя все чувства, выражающиеся через редкие, но все же слезы, вытирая которые, он оставлял следы на лице. Ему было тяжело еще и от того, насколько противоположным было это место тем территориям, по которым он только недавно шел. Успев привыкнуть и даже полюбить тишину, сейчас его ушам было больно из-за окружающего гула, являющегося смесью криков, стонов, разговоров на всех тонах и разных звуков, из-за которых свои мысли казались ему немыми. Простор и красота сменились тесными дорожками между палатками с импровизированными ночлегами вкупе с сотнями людей. Все выглядело как муравьиная ферма. Буквально все вокруг давило на него, сковывало, пробуждая все те болезненные чувства, возвращающие его в тот самый день. И по факту так оно и было. Казалось, будто бы атака произошла пару часов назад. Паника почти захватывала его, снова роняя в ту пучину бесконтрольного ужаса, справиться с которым было все так же трудно. Шаг за шагом, он все шел вперед, не зная точного направления, забыв свою цель, его словно подхватила волна жизни и смерти в этом месте, которое казалось бесконечным.

Внезапно, судя по просторному куску земли, на котором он оказался, Соломон дошел до центра лагеря. По здешним меркам, где тропинки между палатками занимали в ширину метр, оказаться в месте со свободным передвижением во все стороны казалось непривычным. В центре площади, где он смог, наконец, «выдохнуть» и, закрыв глаза, перевести дух, опершись руками на колени и опустив голову вниз, к нему сразу же подошли, спросив все ли хорошо, на что он машинально дал положительный ответ. Но на самом деле, все было не просто плохо, ему казалось будто бы он падает на дно ужаса и боли. Он так устал, вокруг одна лишь смерть, и не прошло и пары часов как он здесь, а в нем уже происходят метаморфозы, которые смешивали между собой сочувствие и гнев.

В центре стоял большой квадратный стол, сколоченный из разных досок и бревен, за которым сидели люди, что-то записывали, указывали путь или просто заполняли данные в электронные планшеты. Это привлекло его внимание. Потому-что если данные поступают в планшет, значит, есть сеть, объединяющая их, иначе пришлось бы копировать все данные вручную. Не успел он подойди к человеку, который усердно работал с электронным оборудование, как среди, казалось, бесконечного шума, где сложно разобрать что-то связное, он услышал имя. В сторону противоположную той, откуда он пришел, направилась запыхавшаяся молодая девушка, с сумкой за плечами, которой сказали «отнеси это Кристине».

Все меньше обращая внимание на окружение, Соломон бросился вперед, надеясь и ожидая, что имелась в виду та самая Кристина. Он непроизвольно вспоминал их первую встречу, когда Майя познакомила его с ней, через год после создания Саламиса. Тогда Соломон должен был провести ей экскурсию по офисам ЦРТ и ввести в курс дела. Тот день отпечатался у него в памяти, как один из самых веселых и легких в его жизни. Они быстро нашли общий язык и, казалось, что Кристина всегда была частью их небольшой семьи, настолько она заполонила ту пустоту, которую Соломон ранее даже не замечал.