Декорации - Никита Чирков

– Я же сказал, это – не проблема. Люди всегда одинаково чувствуют себя иначе.

– Тогда в чем проблема? – Итан молчал, – «спасательный круг» – с чем это связано?

Итан искал слова, явно подбираясь к тому, чтобы открыться и рассказать то, что мало кто знает. В какой-то момент он всерьёз испугался будущих слов, но не из-за их значений, а из-за возможности неправильного интерпретирования и, как следствие, вывода о его состоянии. Но это лишь мгновение. Истина в том, что он устал держать это в себе столько лет. «Терять-то мне уже нечего», говорил себе часто.

– Я прихожу к одному выводу… выводу, который уже ненавижу и мечтаю найти ему, даже не оправдание: противоречие, допускающее ошибочность моего суждения.

– Что же это, Итан?

Итан молчал, глубоко погруженный в собственные переживания и осознание того, что собирается сказать. Все было видно по его лицу, напряженному и уставшему, в одном шаге от откровения, давно лежавшего тяжким грузом на его плечах.

– Я расскажу то, о чем не знает никто, кроме лиц участвовавших, и честно скажу, порой мне казалось, словно вся история, произошедшая в ту ночь – лишь вымысел. Мне никак не подтвердить ее, и уж точно не опровергнуть, лишь слова и память, достоверность коих – ненадежны источник. Я всегда думал, что те события – это дар, а оказывается – это почти проклятие. Годы назад, в один из самых обычных дней в Центре Развития Технологий появился… его звали Людвиг, так он представился, во всяком случае… он был роботом. Идеальный механизм, на фоне которого любой человек – лишь чертовски скверная имитация. Благодаря разработке Бенджамина, нацеленной на создание… простыми словами, двери в другое время. Людвиг пришел к нам прямо из будущего, очень далекого будущего, так он сам обозначил. Он рассказал, какой исход ждет нас всех, если создание Искусственного Интеллекта пойдет не совсем тем путем, которое убережет человеческий вид от истребления. Пророческие речи были достоверней некуда, а игнорировать их было невозможно, ведь он сам – доказательство своих слов.

Итан замолчал, полностью погруженный в воспоминания, словно забыв о том, что рядом кто-то был. И явно пережив все те события снова у себя в голове, он решил подвести итог.

– Он заботился о людях больше, чем сами люди заботятся о себе. И тогда после его истории казалось, что все изменится, ведь в наших руках остались знания… остались мы друг у друга. Единственные, кто знает будущее, а, значит, именно мы – сделаем лучший мир.

– Позвольте вопрос: а почему именно вы?

– Это единственный вопрос, который возникает при такой истории? – искренне удивился он.

– Я не люблю судить наперед, для этого еще необходимы уточнения, которые и составят общее мнение об истории, уж извините, но рассказанной крайне обобщенно.

– Но я говорю правду.

– А я не говорила об обратном, Итан. Сейчас я хочу узнать ваше отношение к тем событиям, чтобы понять, как это все связанно и все. Так вот, почему именно вы, Итан?

– Потому что так сказал Людвиг, потому что я был записан в учебники истории, как тот, кто создал Искусственный Интеллект, который выйдет из-под контроля, следуя желанию жить, чего люди, как это ни парадоксально, понять не смогут.

– Интересная история… Скажите, вас удовлетворяла эта роль, это…клеймо?

– И да, и нет. Моей работе, как и мне самому, придавали большей значимости, чем можно представить, и, разумеется, это повлияло на мое суждение о том, судьба ли виновна в гибели Валентины, служившей катализатором того пути, который привел меня к этой роли. Или же одно и другое – лишь две разные точки и, будь моя сестра жива, я бы все равно был тем, кем меня определил Людвиг. Сейчас, после наших встреч, а мы отлично проводим время, смею подметить, я все ближе к окончательному мнению, что ярлык, который повесил на меня Людвиг, придал значимости смерти моей сестры, хотя на самом деле, она тут не причем. Возможно, я всего лишь винтик, который должен был быть в нужное время, в нужном месте, не более того.

– Я не могу не поинтересоваться: если присутствует факт путешествия во времени и наставлении из будущего, то разве это не рождает временной парадокс?

– Еще как! Этого я и боялся… что все происходящее с того самого момента будет неподвластно мне, ведь кто знает, насколько большую игру вел Людвиг? Возможно, ни объявись он, ни скажи свое слово, ничего бы не было вообще… Возможно, как я уже говорил, я лишь винтик, который думает, что он – на передовой, а на деле, незаметная фигура, заменить которую, не составило бы большого труда.

– Вас не тревожило это раньше, почему сейчас?

– А разве не ясно?

– Мы пришли к выводу, вы и я, что нынешние события, как и прошлые, могут быть лишь частью большого пути. А с учетом истории, которую вы мне поведали, я могу предположить с еще большей уверенностью то, что на самом деле размах начатой, так скажем, авантюры может простираться на куда большее время. Вы так не думаете?

– Думаю постоянно. Но это не исключает того, что я попросту не знаю, что делать дальше. Нужна же цель, верно? Конечный пункт! А как его понять или найти, если я, как уже сказал – лишь винтик!

– Что, если это не так?

– Это так! – Чуть сорвался он, выходя из себя, но вовремя успокоился, и продолжил медленнее, – проследить легко: смерть сестры вынудила меня на поиски причины и смысла, после чего мне дали судьбоносную роль, оправдав трагедию. Теперь, как я вижу, и как видят все – все было зря, ведь я не оправдал надежд, я не создал то, что отсекает страшное будущее Людвига… Моя сестра умерла точно так же просто и впустую, как и… – Итан почти заплакал, его накрыло ознобом и захотелось забиться в угол от помеси гнева и разочарования.

– У вас депрессия, Итан?

Он лишь кротко кивал головой, глядя куда-то вниз и, тяжело дыша, старался возобновить контроль.

– Если вам нужна помощь, нужно вызвать врача, что бы…

– Нет… нет, я в порядке, – говорил он с трудом, но все же старался держать себя в руках.

– Не бойтесь просить помощь, Итан, я верю, что мы здесь для этого.

Он снова просто кивнул.

– Хочу задать вопрос, если не возражаете?

– Не возражаю…

– Почему вам так обязательно придавать значение смерти?

– Странный вопрос. Так ведь все люди делают, разве нет? Это нормально.

– Это не ответ, Итан, – постаралась она смягчиться.

– Придав значение, я нахожу… в каком-то смысле ориентир в этом мире, где добро и зло так перемешаны, что порой не знаешь, зачем начинать следующий день, в котором ничего не изменится. Так делают люди: ищут смысл, как некую постоянную в этом большом и хаотичном мире. Зачастую именно смерть требует оправдания потому, что мы теряем близких и любимых, совсем не понимая почему и зачем, а, значит, ценность этих людей в этом мире сразу же теряется. Такое невозможно допустить для тех, кто еще остается жить, кто помнить и любит, боясь забыть и обесценить то, кем были эти люди для них. И все из-за того, что ничего более ценного и важного у человека нет, да и не будет никогда, это, кстати говоря, сама природа нам дала.