Отстрел негодяев - Василий Головачев

Барсов тихо рассмеялся.

– Вам бы в школе лекции по психологии взаимоотношений читать, Максим Олегович.

– Я не прав?

– Правы, конечно, только чем дольше я живу на свете, тем сильнее разочаровываюсь в человеке. То, что мы делаем с природой, достойно нашей полной ликвидации.

Теперь уже усмехнулся Калёнов.

– Не рано разочаровались в человеке, майор? До философского возраста вам ещё далеко.

– Пофилософствуешь тут, – кивнул Барсов на коттедж, сквозь стены которого снова донёсся хор воплей. – Вот наше будущее. Какая бы дурь ни пришла этим мажорам в голову, всегда найдутся единомышленники. У вас ведь есть дети?

– Двое, сын и дочь. Два внука и внучка.

– Общаетесь?

– У них всё нормально, мы успели воспитать их иначе, до эпохи Интернета.

– А этих как раз воспитывают соцсети и подонки типа Эмиля Шамсуарова. Время такое. Эпоха одноразовых подгузников, разовой морали, связей на одну ночь и таблеток на один час.

Калёнов качнул головой:

– Вам тоже можно лекции читать.

– В колонии, – улыбнулся Барсов. – Я далеко не праведник, на самом деле я злой, хотя и справедливый.

– Первый, мы нашли его, – принесла рация голос кого-то из бойцов. – Он на втором этаже, в спальне. С ним ещё трое.

– Вяжите! – ответил Барсов. – Сейчас буду. Седьмой – уничтожьте все видеозаписи системы наблюдения. Максим Олегович, помните описание коттеджа?

– Вопрос излишен, – буркнул Калёнов.

– Прошу прощения. Быстро поднимаемся из холла по лестнице на второй этаж и заканчиваем.

Взбежали по ступенькам парадного входа, открыли широкую стеклянную дверь, окунулись в шум трёх десятков голосов и музыки.

Из холла дверь налево вела в столовую-гостиную, направо – в бильярдную, где толклись трое юнцов с киями в руках. Наверх шла широкая лестница, покрытая узорчатым ковром. Дверь в гостиную была приоткрыта, там пировали.

Откуда-то из закоулка вывернулся белобрысый парнишка во всём клетчатом, с банкой пива в руке, глянул на мужчин (оба отвернулись, скрывая лица), но мысли его были далеко отсюда, и он шмыгнул в столовую, не оглядываясь.

На верхней площадке, образовавшей балюстраду, целовались двое. Парень на диванчике пытался снять с девушки джинсы, она вяло сопротивлялась. Ему стал помогать ещё один молодой человек, в шортах, потный, скалящийся, облизывающий губы. Проходящий мимо Барсов коснулся его шеи рукой, и парень обмяк.

Калёнов, отстав от майора на полшага, успокоил парня в жёлто-зелёной рубашке, сдавив ему пальцами ключицу.

Девушка не сразу сообразила, что свободна, сбросила с себя потерявшего сознание «друга», выругалась и, шатаясь, спотыкаясь, едва не падая, пошла на первый этаж.

Бойцы Барсова встретили командира у двери дальней спальни – Виткер и Алексеев, оба в балаклавах, скрывающих лица. Ещё один – Свержин – выглянул из соседней комнаты.

– Здесь двое. – Барсов покосился на Калёнова.

– Спят, – добавил лейтенант. – В соседней комнате вообще четверо, один селфи снимал, на фоне еб… то есть на фоне «дружеских объятий».

– Где сам хозяин?

– Там, – ткнул капитан пальцем в белую, с золотым узором дверь.

Барсов толкнул дверь, натянул балаклаву, протянул шапочку Калёнову, шагнул в комнату. За ним, надев чёрную вязаную маску, последовал Калёнов.

Спальня была большой, с двуспальной кроватью и зеркалом во всю стену. Кроме того, здесь же у стены стоял стол из красного дерева, на котором возвышался монитор компьютера с почти метровой диагональю; судя по картинкам, он показывал любовные позы из Камасутры. Из-под стола выглядывал закруглённый ящик навороченного компьютера.

На кровати лежали две девчонки, светленькая, без лифчика, и смугленькая, без юбки. Обе были связаны, на глазах обеих белели повязки из бинта.

На полу, сбоку от кровати, лежал лицом вниз крупногабаритный молодой человек, в джинсах, без рубашки. У него была волосатая спина и тату на плече – оскаленная пасть волка. Руки парня были связаны за спиной скотчем. Он дышал, но лежал с закрытыми глазами.

Хозяин дачи, то есть сын хозяина, Эмиль Шамсуаров (Калёнов узнал его сразу), сидел за столом, выпучив глаза, придавленный к стулу мощной дланью Алексеева. Руки он держал на затылке, рот парня был заклеен скотчем.

Барсов оглянулся на Виткера:

– Посмотри, что у него в машине.

Парня сняли со стула, посадили на кровать, и лейтенант занял его место.

Барсов поймал взгляд Калёнова, кивнул:

– Побеседуйте с ним.

Калёнов присел перед парнем на корточки, повернул голову к майору:

– Скотч.

Бойцы отлепили полоску скотча со рта задержанного. Стало видно его смуглое, в оспинах лицо и нечто вроде реденьких усиков.

– Догадываешься, что происходит? – спросил Калёнов безразличным тоном.

– Н-нет, – быстро ответил Эмиль, воровато оглядывая спальню, и Максим Олегович понял, что куратор местной «группы смерти» вполне осознаёт, кто к нему заявился в гости и зачем.

– Догадываешься. Твой бот классно работает, многих пацанов подсадил соблазном «клёвой смерти».

– Я не тот, за кого вы меня…

– Заткнись! – треснул парня ладонью по затылку Алексеев. – Мы о тебе знаем столько, что хватит на «вышку»!

Калёнов снизу вверх посмотрел на капитана, и Барсов сказал мрачно:

– Второй, остынь!

Алексеев молча вышел. Вместо него в спальне появился Яшутин, получивший позывной Малыш.

– Слушай внимательно! – продолжил Калёнов тихим интеллигентным голосом. – С этого дня «Розовый слон» закрывается. Мы вычислим всех ботописателей и зачистим ваше логово навечно. Ты первый, поэтому останешься жить… пока. Рыпнешься продолжать «творческую» деятельность, из-под земли достанем и задавим!

Последнее слово он произнёс так, что в спальне похолодало.

– Понял, урод?

Шамсуаров дёрнулся.

– Вы не имеете права…

Калёнов снова посмотрел на Барсова.

Майор перевёл взгляд на Виткера, сидевшего за компьютером:

– Покажи ему.

– Сколько же у него в машине говна! – пробормотал лейтенант, бегая пальцами по клавишам. – Обалдеть можно! Он ещё и хейтерством занимался, идиот!

– Чем? – не понял Стёпа Дулько.

– Писал грязные посты и строчил по заказам послания, травил пользователей «ВКонтакте».

– Зачем?

– Да ради прикола, наверно.

– Может, ему платили?