Белый огонь - Алексей Пехов

Эйрисл кивнул, и, подчиняясь его молчаливому приказу, отряд начал действовать. Десятка Рогана сразу же взяла рысью к реке и плетням, блокируя этот путь отступления. Пять солдат Смолистого – к кладбищу, возле которого проходила заметенная за ночь дорога, рассредоточиваясь. Оставшиеся вступили в маленькое поселение. Несколько человек покинули седла, быстро проверяя дома, постройки, заглядывая в колодцы, погреба и на чердаки.

Это заняло не так много времени, просветлело лишь едва-едва, когда вернулся рыжий Алет, оттянул шерстяной шарф, закрывавший лицо:

– Везде пусто, командир. Ни людей, ни собак, ни скотины. Следы замело, так что не могу сказать точно, но по меньшей мере дня два здесь никого. Дома промерзли, печи остыли. Однако это не нападение. Крови нет, двери целы, внутри ничего не перевернуто и не разбито. Жители забрали самое ценное и ушли от греха подальше.

– В Балк, полагаю, как и многие другие, – нахмурился Говерт. – Пятая деревня за неделю опустела. Люди бегут от того, что идет из Горного герцогства. А ведь их даже война не пугала.

Эйрисл покрутил шеей, чувствуя, что свитер из грубой шерсти скребет кожу. Его не покидало неприятное чувство. Слабая боль в области висков, а еще холодок, словно онемение, прямо под языком.

– Здесь Приграничный пояс, и живущие ко многому привыкли, в том числе и к войнам. Но вот к слухам, что идут вместе с беженцами, привыкнуть очень тяжело. Крестьяне напуганы.

Говерт буркнул:

– Никто не знает, где правда, а где вымысел. Мы не встречали этих созданий, командир. Хотя все о них только и говорят.

– И радуйся тому, что не встречали. Шауттов никто из нас тоже не видел, но ты же не станешь сомневаться, что они существуют?

– Шаутты это одно. А вот странные черные создания с горящими синим светом глазами, пожирающие плоть и уничтожающие всех, кто не может защититься? Плюющиеся магией? Захватившие несколько крепостей и замков в соседнем герцогстве? Скалзь, наполненный ими? А также другие города Горного герцогства? – Говерт нахмурился. – Все может быть, лейтенант.

Тион всхрапнул и едва ли не заплясал на месте, так что Эйрислу пришлось натянуть поводья.

– Да что с тобой сегодня такое?

– Кони нервничают с вечера. – Рыжий Алет сделал жест, призывая Шестерых на защиту. – Жаль, у нас нет собак. Они чуют зло.

Эйрисл вновь покосился на снежное поле, начинавшееся сразу за пустыми курятниками. Чувство боли усилилось. Отвел взгляд. Стало легче. Снова посмотрел, и слюна во рту внезапно стала кислой.

– Одолжи-ка мне свою пику, солдат.

Он взял протянутое ему оружие правой рукой, держа за середину древка, чуть наклонив узкий шилообразный наконечник вниз, и пустил Тиона шагом в сторону поля.

Десятка Говерта, пускай и не понимая, что задумал командир, не стояла сбившись в кучу. Рассредоточились вдоль границы поля и, оставаясь в седлах, взялись за луки, внимательно следя за происходящим. Причем трое из них заставили коней отойти чуть назад и повернулись в сторону опустевших домов, на случай если разведчики что-то пропустили.

Снега намело много, по лошадиные пястья, Тион шел неохотно и осторожно, громко нюхая воздух и напрягая уши. Эйрисл ткнул кавалерийской пикой вниз, почувствовал, как наконечник врезался в промерзлую землю. Несколько ярдов, и он опять проделал то же самое движение. С тем же результатом.

Теперь во рту словно лимон раздавили. И в этот момент Тион резко встал и больше не пожелал сделать ни шагу.

– Ладно, – нахмурился командир Четвертой роты. – Тогда поступим…

Он не успел сказать, так как под конем разлилось бледно-голубое свечение. Оно запульсировало в такт ударов сердца. Раз. Другой. Третий.

Крик сержанта, предупреждающий об опасности, прозвучал в миг, когда синий свет под снегом полыхнул и что-то черное поднялось из-под него.

Тион встал на дыбы, ударил выбиравшееся из снежной «берлоги» существо передними ногами. Затем рухнул на него всем весом, зло заржал, крутанулся вокруг своей оси, сильно вбивая копыта в поверженного противника, а потом прыгнул, словно заяц, в сторону, так, что Эйрисл, несмотря на все навыки опытного наездника, едва удержался в седле.

Конь пошел боком, тараща глаза, скалясь, хрипя. Лейтенант с силой ткнул пикой в человекоподобное создание, которое вставало на ноги, не чувствуя страшных ран, оставленных на нем жеребцом. Наконечник с трудом вошел вплоть, а затем древко сломалось.

Все вокруг полыхнуло синим, и на солдата надвинулись тени…

Кто-то кричал. Все время то же. На одной ноте.

– Мои глаза! Мои глаза! Мои глаза!

Эйрисл попробовал вздохнуть, но ощутил боль в ребрах и решил, что Тион рухнул на него, переломав все кости.

– Мои глаза-а!!. – Крик перешел в вой.

Он поднял веки, но с ужасом понял, что ослеп и вместо глаз у него лишь дробленое стекло, которое с каждой секундой все сильнее впивается ему в мозг. Хотел закричать, но вместо этого издал хрип, схватился пальцами за что-то липкое, ощутимое даже через перчатку, затем удар выбил из его легких весь воздух, и вновь пришли тени…

Среди тусклого снега поднималось яркое солнце. Его злой белый свет обжигал даже сквозь теплую одежду, оставлял на открытой коже раны, которые сразу же начинали кровоточить и дымиться, но боли, что удивительно, не было. Свет не разгонял тени, наоборот, сгущал их, делал резче и материальнее.

Они двигались вопреки всем законам. Ползли по снегу, и совершенно непонятно, кто их отбрасывал. У теней не нашлось хозяина, они сами по себе были чем-то, Эйрисл чувствовал это сердцем и стоял, забыв дышать.

Он смотрел, как они неспешно перемещаются. Искажаются, меняются, принимают различные формы и размеры. Он следил за ними неотрывно и завороженно, словно за ядовитыми змеями, которые с каждой секундой подбирались к нему все ближе и ближе, сужая круги.

Солнце стало ослепительным, выжигая глаза, и Эйрисл зажмурился, а когда открыл их снова, то тени уже слились в одну огромную, лежавшую на снегу фигуру, медленно колеблющуюся, дышащую, как гигантское морское животное, поднявшееся из глубин.

Нет. Не животное.

Чудовище.

Лейтенант понял, что стоит в самом центре воронки, водоворота, сотканного из густого мрака, питавшегося солнечным светом жадно, словно оголодавшая пиявка. В следующий миг в центре воронки открылся сотканный из ртути огромный глаз, моргнул, уставясь на Эйрисла, читая его память, заглядывая прямо в душу, видя все его тайны, мечты, желания и страхи.

Водоворот пришел в движение, тени сложились в новую фигуру, в острые клинья, в зубы хищника, и воронка превратилась в распахнутую пасть. Туда провалился снег, деревья, земля и человек.

Одна из осин, корнями впившись в почву на самом краю пропасти, накренилась, легла почти горизонтально, но удержалась, позволив ему обеими руками вцепиться в спасительные ветки.