Охота на Русалку - Эльмира Нетесова

— Смотри сама. Решать тебе. Коль подошла, пусть остается, если она согласится с такой переменой.

Утром, едва семья проснулась, зазвонил телефон:

— Женя! Это ты? Да, я, Антонина! У меня неприятность, Олег куда-то пропал. И дома не ночевал. Я ему звонила на мобильный, он так и не ответил. А и на работе его нет. В девятом часу вчера закрыл кабинет и сказал дежурному, что уходит домой. Сам не пришел.

— Может, у бабы какой-нибудь застрял? — спросил смеясь.

— Но не до такого времени. Он никогда не опаздывал на работу. И на звонки молчит.

— Ты его друзей знаешь? Ну, тех, «крышу», крутых его кентов? Может, с ними тусуется? Бывает такое, когда мужики убегают на «капустник».

— Бывало. Он это разборкой называл и всегда предупреждал, что придет поздно. А тут ни слова, и самого нет, — дрожал Тонькин голос.

— Ты руководству его позвони. Может, они знают?

— Уже! Обещали найти… живым или мертвым…

— Что за чертовщину несешь?

— Я уже не знаю, что думать? — разревелась баба.

— Не оплакивай загодя. Успокойся и жди! — велел ей Евгений.

Вскоре он уехал на работу. Лелька помогала Марии по дому, входила в обычное русло жизни.

Не находила себе места лишь Антонина. За что бы ни взялась, все валилось у нее из рук. Даже чашку кофе, что поставила для себя на стол, опрокинула. Варить заново не хотелось, настроение хуже некуда. Она злилась на Олега.

«Куда подевался этот чумовой геморрой? Вот грыжа бухой бандерши, куда его унесло, проказу безмозглую? Если у бабы какой-нибудь его выкопают, яйцы голыми руками вырву. Коли с мужиками закирялся до одури, пиздюлей врублю отморозку! — решила баба. — Не-ет, не повезло мне с мужиком! Из голожопых попался. И в постели квелый, не джигит, согреть не умеет никого. Сам к концу еле успевает оттаять! Тьфу, козел! И за что тебя терплю, лохмоногого ишака? Уж лучше б сама дышала, чем вот так ждать!» И тут она бросилась к зазвонившему телефону.

— Антонина? Из горотдела беспокоят, старший оперуполномоченный. Нашли мы вашего мужа!

— Наконец-то! Когда он домой придет? — обрадовалась баба.

— Теперь уж никогда…

— Как это? Нашли, и не придет? Почему?

— Он мертв. Примите наши соболезнования.

— Где Олег? Я хочу его видеть! — зазвенел натянутой струной голос.

— В морге. Можете поехать сами или помочь? Подождите немного, пусть судмедэксперт свое заключение сделает, и вас отвезут. Я предварительно позвоню.

— Где его нашли?

— Об этом узнаете, но не по телефону.

— Его убили или сам умер?

— В морге разбираются. Они скажут.

— А долго ждать?

— Думаю, не больше часа…

Тонька огляделась вокруг. Ей стало страшно. Квартира показалась одной могилой на двоих. Тонька пошла к кухонному окну, открыла, села перекурить.

Ей никак не верилось в услышанное. Олег мертв! Он никогда не придет сюда, ничего не попросит и не потребует, не пригрозит… Его убили? Нет! Такого не могло случиться, у Олега не было врагов. Иначе знала бы о них. У этого хлюздика вода в жопе не держалась, обязательно рассказал бы о прикипающих. Ну а сам по себе с чего б откинулся, если не болел? Подумаешь, насморк, великое дело! А может, в столовой отравился чем-нибудь? Тогда не просидел бы на работе до девяти вечера. Ну а кто убить мог, да и за что? Он такой трусливый, даже окрика пугался. Его пальцем можно было размазать. Да и кто он, что собой представлял? Все годы паспортистом работал, лишь недавно назначили начальником паспортного стола. Ну и что? То ли дело следователи, эксперты, криминалисты! Вот люди уважаемые! А этот — просто пешка!

Сплюнула баба и тут вспомнила, что мужа у нее нет. Никакого…

«Вот непруха! Не успела распробовать, привыкнуть, уже забывать надо, отвыкать. Сорок вдовьих дней держать себя в трауре. Интересно, а он соблюдал бы траур, если б со мной что-нибудь случилось? Хрен там! Шаг в сторону, и забыл бы имя! А может, его машина сбила? Разве такое не случается? Сколько угодно!»

— Антонина! Собирайтесь и выходите. Мы сейчас выезжаем! — позвонили из милиции.

Баба оделась наспех, выскочила на улицу, когда оперативка едва повернула к дому.

Ей открыли двери, помогли залезть в машину, поздоровались тихо, и всю дорогу до самого морга никто не проронил ни слова.

Едва Антонина вместе с сотрудниками милиции вошла в морг, им навстречу вышел патологоанатом. Услышав, кого ищут, подвел их к металлическому столу, откинул простыню и спросил глухо:

— Ваш этот, что ли?

— Он же в форме, кто ж еще?

— Тут в таких мундирах привозят, Сталин от зависти из своего склепа выскочит. А начинают разбираться, волосы у нас дыбом стоят даже на коленях.

— Этот тихий! Самый спокойный в горотделе был, — сказал оперативник, бегло взглянув на лицо покойного.

Антонина, увидев лицо мужа, отпрянула в испуге. Глаза Олега остались незакрытыми, и казалось, вот-вот выскочат из орбит. Из широко разинутого рта виднелись остатки зубов, прокушенный язык запекся в черной крови. Ею заполнен весь рот. На подбородке и горле синяки — сизые, большие. И без слов патологоанатома было видно, что смерть Олега была насильственной.

— Кто же это его так отделал? — обронила слезу Тонька.

— Сыщем! Найдем! Не сойдет с рук! — читал заключение судмедэксперта следователь горотдела. Он остался поговорить с врачом и попросил всех прочих выйти.

— Я не посторонняя и хочу знать всю правду, кто и за что убил моего мужа, — заупрямилась Тонька.

— Вам все расскажут. Но пока самим нужно разобраться в причине. Хоронить его будем, наверное, из горотдела. Впрочем, это забота начальства. Вас обо всем уведомят. А теперь поезжайте домой, постарайтесь держать себя в руках. Вы еще молодая, не обремененная детьми и стариками, сумеете создать новую семью и быстро забудете нынешнее. К сожалению, сотрудников милиции все чаще стали убивать. Так что думайте в другой раз, с кем жить вместе, — вздохнул человек и, подведя бабу к машине, подсадил ее, простился со всеми, вернулся в морг.

Тонька приехала домой обессиленная. Упала в постель, все думала, почему ей в жизни не повезло? Так и не заметила, как уснула. Хотя был ли это сон?

Едва она сомкнула глаза, увидела, как в комнату открылась дверь и заглянула бабка:

— Не спишь, касатушка?

— Не до сна нынче. А как ты пришла, что я тебя не видела? Где ключ взяла?

— А на што он нынче? Я куда хошь теперь войду. И все без ключа.

— Как нашла меня?

— Свое кровное тепло завсегда сыщется. Ты ж любимицей моей была. А как ушла, ровно сгинула. Про всех запамятовала озорная девка, видать, мало тепла было в твоей душе. А знаешь, как больно, когда родная кровина душой отворотилась от дома и от родных. Все я про тебя знаю нон-че. А то ить плакала ночами, так хотелось увидать, но ты не объявлялась…