Братья Бельские - Питер Даффи

В один из весенних дней 1944 года отряд местной полиции появился у дома Козловского. Его самого не оказалось дома, а старшие дети успели спрятаться. Полицейские ворвались в дом и начали крушить все, что попадалось им под руку. Дочь Константина Таисия (ей тогда было шесть лет) вспоминала, как они сломали обеденный стол, расколов его на две части. Затем полицейские направились к сенному сараю, чтобы проверить, не прячется ли кто-нибудь там. Таисия тем временем побежала к соседнему дому, где жили братья Константина — Михаил и Александр со своими семьями. Там же находился сын Константина — Константин-младший, в то время двадцатилетний юноша.

Полицейские последовали за ней и потребовали, чтобы молодой Константин сказал, где прячется отец. Когда он отказался отвечать, они бросили его лицом вниз на скамью и били шомполами, пока он не потерял сознание.

Таисия и ее двоюродные сестры в ужасе забились под кровать. Один из полицейских заметил их и спросил:

— Вы — еврейские дети?

— Они — наши дети, — ответил один из старших Козловских. — Не трогай их.

— Это всего лишь дети, — сказал другой полицейский своему товарищу. — У тебя тоже есть малыши. Оставь их в покое.

Полицейский отпустил девочку и помог своему товарищу вытащить Константина-младшего из дома. Они бросили молодого человека на телегу и увезли с собой. Родственники думали, что юношу ждет смерть, но позже оказалось, что полицейские отвезли его подальше и оставили на обочине дороги. Целый месяц понадобился ему, чтобы оправиться от ран.

После этого Козловский с детьми вынужден был уйти в лес.

17 апреля 1944 года Тувья доложил партизанскому руководству, что население его лагеря состоит из 941 человека, из которых 162 составляют вооруженные бойцы.

С теплом стали строить новые землянки. Постепенно расширялась деятельность пошивочных мастерских — теперь, благодаря парашютному шелку, здесь было вдоволь материала. На складе хватало зерна и картофеля. Стадо коров увеличилось до шестидесяти голов, число лошадей выросло до тридцати.

Никто в лагере не сидел без дела. Даже самые юные его обитатели старались хоть чем-то помочь взрослым. К примеру, Вилли Молл, тогда тринадцатилетний подросток, который сбежал из Лидского гетто на исходе сентября 1943 года, работал помощником плотника. И все, даже самые маленькие дети, хотели, чтобы их записали в солдаты. Четырехлетний сынишка Кармеля Шамира всякий раз, когда Тувья проходил мимо, отдавал ему честь.

Генерал Платон назначил комиссаром в отряд белоруса Ивана Шематовича, женатого на молодой еврейке. Тувья встретил это назначение настороженно, но потом обнаружил, что Шематовича больше интересовал самогон, чем правильная линии партии. Впрочем, при его появлении жители лагеря избегали откровенно высказывать свои национальные, политические и религиозные взгляды, а молитвы набожных членов общины совершались в тишине отдаленного кожевенного цеха.

Асаэль продолжал боевую деятельность и в течение трех апрельских дней нагнал на немцев большого страху. 27 апреля еврейские партизаны взорвали самодельными минами два автомобиля, уничтожив трех немцев и двух полицаев. На следующий день они пустили под откос поезд на железной дороге Лида-Барановичи, остановив движение на девять часов, а 29 апреля они подорвали грузовик, убив еще одного немца и двух полицаев.

Обитателям пущи один вид Асаэля внушал уверенность в победе. Бойцы обожали его и готовы были пойти за ним на любое испытание.

1 мая население лагеря праздновало Первомай. Был прекрасный весенний день. После торжественного обеда все собрались на центральной площади, которая была украшена множеством красных флагов. Построились не только бойцы, но и все нестроевые жители лагеря — мужчины и женщины, молодые и старые, также вытянулись по стойке «смирно».

Командиры — Тувья, Асаэль, Лазарь Мальбин, Иван Шематович, Соломон Волковысский и Песах Фридберг — встали перед своими бойцами. Тувья произнес речь. Он сообщил, что Красная армия вытеснила немцев с Кавказа. Эта новость вызвала крики «ура» и долгие аплодисменты.

— Эта война скоро достигнет сердца немецкой земли, и там нацистский монстр будет, наконец, сокрушен, — сказал он. — Фронт приближается, и нас впереди ожидают трудные дни. Мы должны быть готовы к ним. Победа близка!

К концу мая дороги заполонили автоколонны отступающих немцев. До обитателей пущи доносился грохот отдаленных сражений, казавшийся лесным евреям прекрасной симфонией.

Тувье и его командирам приказали явиться в штаб. По прибытии на место они узнали, что из Москвы прибыла группа высокопоставленных офицеров во главе с генералом. Он так и не спешился, говорил с собравшимися, сидя в седле.

— Товарищи, — сказал генерал, — Советская армия окружила большое немецкое соединение около Минска. Мы уверены, что они попытаются ускользнуть из нашей ловушки небольшими группами и пробиться на запад через леса. Наша святая обязанность, товарищи, состоит в том, чтобы не дать им уйти! Я верю, что вы выполните эту задачу.

Партизанские силы были развернуты вдоль восточного края пущи. Они вырыли траншеи, замаскировали их и стали ждать. Наконец группа еврейских бойцов засекла приближающихся немцев. Бойцы тотчас открыли огонь. Немцы попадали на землю, не понимая, откуда стреляют.

Еврейские партизаны приказали оставшимся в живых немцам поднять руки вверх. Те начали просить о пощаде.

— Мы никогда не хотели этой войны! — сказал один из них.

Один из партизан, Ицхак Новог, после рассказывал, что в этот момент он вспомнил, как евреи умоляли сохранить им жизнь, когда их волокли в траншеи смерти. Но мстить партизаны не стали. Солдат просто взяли в плен.

Впрочем, этим солдатам повезло — большинство их товарищей были убиты на месте. Партизаны были безжалостны к немцам, и местность вблизи Налибокской пущи была усеяна тысячами мертвых тел немецких солдат.

Четверых немецких солдат взяли в плен неподалеку от лагеря Бельских. Их допросили в штабе, а затем вывели на центральную площадь. Вокруг них вмиг собралась разъяренная толпа.

— Смотрите на нас, мы — евреи! — закричал один человек. — Вы знаете, что вы нам сделали?

Дети плевали в них и кричали о своих мертвых родителях. Женщины били их по щекам и осыпали проклятиями. Восьмидесятилетний Шмул Пупко принялся бить их палкой. После каждого удара он кричал, что это удар за брата, за сестру, за ребенка… Трое немцев просили о пощаде, пытаясь убедить евреев, что они простые солдаты. Но четвертый прокричал, что евреи получили по заслугам… Избиение продолжалось почти два часа; потом немцев бросили в яму и изрешетили пулями.

Эта казнь выпустила наружу гнев, который долго копился. Словно что-то произошло с жителями лагеря. Покончив с четырьмя немцами, они напились самогона и отправились прочесывать лес в поисках немцев.

Однако следующим утром, 9 июля, около семи часов немцы появились сами. Отряд приблизительно из двухсот человек прорвался через партизанские позиции и вышел прямо к базе Бельских. Началась паника: сотни людей бросились в рассыпную. Это был самый настоящий хаос.