Свидетели самоизоляции - Юрий Беккер

Пожалуйста, не обижайся, но мне… Мне нужен выходной. Я хочу ненадолго уехать из квартиры, из дома и… от тебя. На пару дней. – Она выдержала паузу. – Можно я сниму номер в отеле?

– Они работают?

– Да.

– Снимешь номер на одну ночь?

– Ты обиделся? – Вот теперь Катерина посмотрела мне в глаза, и я увидел в них то же самое выражение, что несколько лет назад: то ли боли, то ли тоски, то ли страха.

К сожалению, тогда Катя смотрела так, потому что боялась потерять меня, сейчас же она не хотела объясняться. Она боялась, что я попрошу ее сказать больше, чем уже произнесено.

И я не стал мучить свою женщину.

– Кажется, я тебя понимаю.

– Спасибо! – Катерина не сдержалась: встала с табурета, обняла меня, поцеловала и прижалась всем телом. – Спасибо.

И я с грустью понял, что опоздал с разговором.

То, о чем я хотел говорить, уже неактуально. Нужна совсем другая стратегия, а ее у меня нет.

Или я не хочу импровизировать? Я что, боюсь? Или не хочу? Или я обижен сильнее, чем готов признать? Что происходит? Я понимал, что если хочу спасти семью, то должен немедленно поговорить с женой, но начать разговор не получалось, потому что я то ли не мог его начать… То ли не хотел.

А в тот момент, когда я наплевал на все и открыл рот, собираясь броситься в омут выяснения отношений, позвонила Саша, сказала, что собралась и договорилась. Мы с ней отправились на набережную Сити, а когда я вернулся, Катерины в моем доме уже не было.

Только Баффи.

Я выгулял соскучившуюся девочку и отправился в спортивный зал, где пыхтел над штангой Потапов.

– Опаздываешь!

– Это ты слишком рано.

– Три часа дня, по-твоему, рано?

– Не все могут себе позволить дрыхнуть до обеда, как товарищи полковники. Нам, простым работягам, нужно делать всякие дела.

– Подстрахуй лучше, «простой работяга», – велел Андрюха, укладываясь на скамью для жима лежа. А когда я встал над ним, спросил: – Куда-то ездил?

– Помогал Саше с разводом, – ответил я после того, как Потапов закончил подход.

– Кого развели?

– Ее мужа, который скоро обзаведется приставкой «бывший».

– Как его зовут?

– Витя.

– Сюда приезжал какой-то Денис…

– Хотел о нем поговорить.

Андрюха вопросительно поднял бровь, но, увидев, что я не настроен объясняться, спросил, что меня интересует.

– Как Саша себя с ним вела?

– Так, будто он ей жизнь сломал.

– Уверен?

– Если Саша играла, то она прекрасная актриса. – Потапов вновь улегся на скамью. – А в чем дело?

– Он ей жизнь сломал.

– Расскажешь?

– Не имею права.

Андрюха закончил с жимом лежа, и я сбросил пару «блинов»: тягать столько, сколько этот хряк, я сейчас не хотел.

– В следующий раз нужно его побить? – дежурно уточнил Потапов.

– Пока это не наше собачье дело. Пусть молодежь сама разбирается.

– Понятно… Кстати, о собачьих делах: как Баффи?

– Передавала тебе привет.

– Не хочешь отправить девочку за город? Дети будут в восторге.

– Баффи еще не привыкла к одному дому, не стоит морочить ей голову.

– Говоришь о ней как о подружке.

– Баффи лучше.

– Тебе виднее, – без особой уверенности протянул Потапов.

– Она почти всегда молчит.

– Баффи лучше, – мгновенно согласился Андрюха.

Болтая, мы тягали железо, но без фанатизма, не было настроения напрягаться, но вспотели изрядно, и когда на беговую дорожку явился наряженный в модный спортивный костюмчик Боря, были мокры, как мыши. Боря вежливо поздоровался с мужественными спортсменами, отметив нашу молодецкую удаль, снял маску и перчатки, без которых Лея Давидовна не выпускала драгоценного супруга из дома, и пошел по беговой дорожке в светлую даль.

– Может, «пульку» вечером распишем? – предложил я. – «Двадцатку», чтобы не допоздна.

– Можно, – подумав, ответил Андрюха.

– Я тоже не против, – оживился Запятой. И привычно заныл: – Только где писать? У меня нельзя: Леечка не одобряет карточные игры.

Лея Давидовна много чего не одобряла, так что удивить нас у Бори не получилось.

– Можно у меня, – брякнул я.

– Катя станет четвертой?

– Ее не будет.

– А что так? – Поскольку беговая дорожка была направлена от нас, несчастный Боря чуть шею не свернул, пытаясь на меня посмотреть. В конце концов сдался и попросил: – Вы не могли бы пересесть так, чтобы я вас видел?

– Нет, – отрезал Андрюха, потому что с той стороны лавок не было, а тащить ему было лень. – Что случилось?

– Сказала, что ей нужен выходной, и сняла номер в отеле, – ответил я.

– Твои подозрения рассеялись?

– Скорее напротив.

– Черт!

– Ты их видел? – охваченный избыточным любопытством, Боря едва не намотался на беговую дорожку.

– Видел.

– И кто он?

Я промолчал. Честно говоря, я уже пожалел, что завел этот разговор в присутствии Бориса, поскольку не был в нем так же уверен, как в Андрюхе. А Боря, в свою очередь, прекрасно понял причину заминки и обиделся:

– Мне в туалет сходить?

– Нет, крути свои педали.

– Ты не привез велосипед.

– Тогда перебирай ногами… – Я помолчал, окончательно собираясь с духом, после чего сообщил: – Не «он», а «она».

И услышал грохот. Нет, это не Борю снесло с пути, а Потапов уронил гантель.

Несколько секунд изумленные друзья смотрели на меня так, будто из моих ушей лезли стодолларовые банкноты, после чего Борис остановил дорожку и предельно осторожно поинтересовался:

– Ты женился на лесбиянке?

– Мы еще не женаты.

– Все время забываю…

– Юрген, ты сделал из жены лесбиянку? – спросил Андрюха, показывая, что шутит и готов извиниться, если шутка не будет принята.

– Не делал, – отмахнулся я. – Мы…

Вы когда-нибудь видели, как два вернувшихся с прогулки бультерьера смотрят на открываемую банку консервов с собачьим кормом? Я тоже увидел впервые в жизни и потому спросил:

– Вы ведь понимаете, что я с вами сделаю, если вы кому-нибудь об этом расскажете?

– Ты нас плохо знаешь?

– В том-то и дело, что хорошо.

– Могила, – пообещал Потапов.

– Две могилы, – торопливо подтвердил Запятой. – Ты, главное, не забывай о деталях.

И облизнулся. Как всякий профессиональный подкаблучник, он обожал порнографию: и на экране, и в чужих рассказах.

– Катерина почти сразу призналась, что бисексуальна, – медленно произнес я. – Тогда я еще с Галей не развелся.

– Но все-таки развелся?

– Нет, блядь, до сих пор живем душа в душу.

– Не ругайся, – строго сказал Потапов, который недолюбливал матерные выражения. – Неуместно.

– Извини.

– Катерине нравятся женщины? – распахнул глаза Боря.

– И женщины тоже, – уточнил я.

– И она созналась?

– Не созналась, а предупредила.

– До того, как переехала к тебе?

– Да.

– И тебя это не смутило?

– Как видишь.

– Почему?

– А я понял почему. – Андрюха только с виду был медведем, в действительности соображал он