Сладкое яблоко раздора - Владимир Григорьевич Колычев

там, с такой силой он мотнул головой.

- Да не заказывал я ни Кокошина, ни Завьялова!

- Заказывал. Лёне Реброву. - Малахов пристально смотрел на подозреваемого.

Все показывало на Кумпана, все. Но доказательств, увы, пока не хватало. Ну, слышал Моржов разговор, и что? Может, он не так понял. Да и как доказать, что разговор был?

- Реброву?

Личность Реброва идентифицировали легко и быстро. А вот фамилия его дружка пока остается под вопросом. Пальчики в квартире Моржова сняли, но эксперты еще не готовы дать ответ. И Моржов толком о нем ничего не знает. И где скрываются его дружки, не знает, во всяком случае, сказать не смог. Артем только что говорил с ним, не хочет Моржов говорить. А может, и сам ничего толком не знает.

- Он у вас в «Легате» работал!

- У нас?… Я к «Легату» никакого отношения не имею!

- Ну да.

- И Реброва знать не знаю!

- И Завьялова с Кокошиным не нанимал?

- Не надо, в этом я признался… - скривился Кумпан. - Просто поговорить с Трутовым хотели.

- И Кокошина убивать не собирались, просто так вышло.

- Да не заказывал я Кокошина!

- Значит, Борщевик это сделал.

- При чем здесь Борщевик? - встрепенулся Купон.

- Тут или ты, или Борщевик, одно из двух. Если не ты, значит, твой многоуважаемый Вячеслав Евгеньевич.

- Я этого не говорил. Ты, начальник, сам это придумал!

- Где Борщевик? Где он прячется?

- Понятия не имею.

- А он прячется?

- Это ты сказал. Я не знаю!

- А он прячется. И мы обязательно его найдем после разговора с тобой.

- Стравить нас хочешь! Ну, ты и козел!

Малахов спокойно пропустил оскорбление мимо ушей и подумал о том, что находится на верном пути. Если Кумпан опускается до откровенного хамства, значит, дела его плохи.

- Не стравить, а вытравить! Всю вашу подлую породу! И я обязательно этого добьюсь!

Артем велел увести Кумпана и позвонил своему заместителю, подполковнику Ожогину. Время еще только начало десятого, а этот жук уже дома. Это новый начальник может пропадать на службе круглые сутки, а у старого рабочий день строго нормирован. Право на жизнь, право на свободное время… А свою жизнь подполковник Ожогин ценил очень-очень, даже от должности начальника отдела МВД отказался, потому что мог погибнуть так же, как и его предшественники. А Малахов не испугался. И ничего, жив-здоров. Потому что не дает спуску местной нечисти. Инициатива в его руках, и он эти вожжи не отпустит.

- Вы где, Михаил Васильевич? - вежливо, но строго спросил Максим.

Ожогин задумался: а не соврать ли ему? Но где-то неподалеку заплакал малыш, видимо внук. И женщина что-то кому-то сказала, возможно жена или дочь. Дома он, в делах семейных.

- Так это, жена приболела, лекарств попросила привезти.

- Где Борщовников?

- Завтра! Завтра точно скажу!…

- Тогда до завтра! - Малахов положил трубку.

В должности он всего месяц, еще не успел освоиться. Кое-каких успехов добился, а собственной агентурой не обзавелся. Работа, конечно, идет, оперативники из местных делятся информацией, полученной от своих источников, но этого мало. В системе Борщевика осведомителей у него пока нет. И это плохо. Очень плохо. Потому и гуляет Борщевик на свободе. Но то, что он прячется, уже хорошо - чувствует за собой вину, а главное, боится.

На Колхозную улицу Артем заезжать не стал. С Любой он уже виделся, благодарность ей объявил - в шутливой форме, но совершенно серьезно. Из отделения отправился к Еве.

Она его ждала. Подошла, легкая, воздушная, обняла, поцеловала в губы.

- Ты чуть не опоздал, - прошептала она, с трудом отрываясь от Малахова.

- На последний сеанс? - вспомнил он.

- На последний ряд… Слышишь, первый звонок? - Ева снова поцеловала его в губы.

- Мне бы в душ, - отстраняясь, сказал Артем.

- Поздно, второй звонок!

Она привела его в самый настоящий кинозал. Маленький, всего на две дюжины мест, но в нем чувствовалась атмосфера волшебной силы искусства. И задний ряд имелся - самый настоящий диван, мягкий, удобный.

- Третий звонок! - Ева хлопнула в ладоши.

Сначала погас свет - быстро, хотя и плавно, затем заработал скрытый в стене проектор, и зазвучала музыка.

- О чем фильм? - спросил Артем, погружаясь в объятия дивана.

- Опять про море! - тихонько хихикнула Ева, погружаясь, в свою очередь, в объятия Малахова.

Он улыбнулся. Есть такая старая комедия про необитаемый остров, там весь фильм только про море. Смешно это или нет, но на экране действительно шумела морская волна, под ярким солнцем игриво накатывая на берег.

Поднял волну и Артем, диван закачался, заскрипел, как старая деревянная яхта. И весла пошли в ход, и паруса, качка усилилась. Поднялся шторм и на экране. Небо потемнело, тяжелые темно-зеленые волны с грохотом обрушивались на берег. А потом оглушительно выстрелила молния, расколов грозовое небо пополам…

В себя Артем пришел где-то в открытом море, под синим небом, в яхте без весел и парусов, рядом, в обнимку с ним, лежала Ева. На губах ангельская улыбка, достойная седьмого неба.

- Если ты меня когда-нибудь бросишь, я тебя убью, - сказала она с нежностью милой непорочной девы.

- Ты это уже говорила.

- Я думала это сказать… Теперь точно убью!

Дверь в кинозал вдруг открылась, Артем увидел силуэт мужчины. Но кто это, не понял. В зале темно, в коридоре сумрачно, лица не разглядеть.

- Какого черта? - крикнула Ева.

Дверь закрылась, мужчина исчез.

- Приперся! - поднимаясь, возмущенно сказала она.

- Брат?

- Виталик!

- А почему не Георгий?

- А потому, что Гоша вот просто так ко мне не заходит! - одеваясь, сказала Ева.

Виталий сидел за барной стойкой в кафе. В костюме, ворот рубахи расстегнут, галстук торчит из кармана. И стакан с коктейлем - виски, кола, лед. Лазарев был заметно подшофе, уже пришел тепленький.

- Я неудачно зашел? - хмуро, исподлобья глядя на Артема, спросил он.

- Предупреждать надо!

- Я неудачно зашел?

- Неудачно! - кивнула Ева.

- А он как зашел?… - Лазарев не постеснялся пальцем показать на Артема.

- Удачно!

- Попал?

- Виталик, не начинай! - мотнула головой Ева.

- Не начинай, Виталий Алексеевич! - Малахов предостерегающе смотрел на Лазарева.

- Я должен тебя бояться?

- Не надо меня бояться.

- Ну,