Ну разве она не милашка? - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Потрясающая мысль.

Нил глянул вслед Шугар Бет:

— Она точно такая, как ты описывал. Почему не сказал, что она вернулась?

— Все это слишком сложно.

— Может, нам все-таки удастся сделать парришскую трилогию? — с надеждой осведомился редактор.

Колин без труда расшифровал его вопрос. «Последний полустанок» стал самой удачной книгой в его издательской карьере, а «Отражения» ждет еще больший успех. Нил хотел получить третью книгу о Паррише вместо семейной саги о трех поколениях англичан и ирландцев.

Нил заартачился, когда Колин подтолкнул его к столовой:

— Еще рано. «Сивиллы» только сейчас туда пошли. Очень страшные женщины.

— Представляешь, какими они были, когда Шугар Бет ими заправляла?

— Представлять мне ни к чему, — отмахнулся Нил. — Я читал «Отражения».

Но кроме него, никто больше не читал последней книги Колина. Интересно, как отреагируют добрые граждане Парриша на вторую книгу об их городе, тем более что многие из основных игроков все еще живы и на поле.

Колин повернул голову к столовой.

«Сивиллы» предпочли ужинать за маленькими столами в солярии. Колин скрыл отсутствие аппетита, обходя столы. Наконец он вернулся в солярий и прислонился к стойке, держа тарелку с едой, на которую было тошно смотреть. Безуспешно надеясь, что со своего наблюдательного пункта каким-то образом сумеет контролировать происходящее.

— Я забыла салфетку, — промурлыкала Хейди. — Принеси, Шугар Бет.

— Как насчет этих восхитительных булочек? Только не забудь подогреть.

— Возьми мою тарелку, я уже доела.

Не успевала она выполнить одно поручение, как «Сивиллы» придумывали другое. И она все им позволяла. Не торопилась, но и не требовала оставить ее в покое.

— Мне нужно влажное полотенце. Руки почему-то липкие.

— Постарайся найти перечницу. Она наверняка на одном из столиков.

Даже Эми не устояла перед искушением присоединиться к травле, хотя и на свой манер, и Колин услышал ее шепот:

— Иисус может смыть любые грехи, Шугар Бет, даже твои. Проси его о милосердии.

Колин отставил тарелку, намереваясь положить конец этой бессмыслице, но Шугар Бет уловила движение и бросила на него взгляд, оспаривавший не только его мужское достоинство, но и самое право существования на этой земле. Смиренно вздохнув, он уселся и приготовился к худшему.

« — Вряд ли, — мрачно заявил лорд Бромфорд, хорошенько обдумав ситуацию, — стоит жертвовать принципами ради угождения женским капризам».

Джорджетт Хейер. «Великолепная Софи»

Уинни дала попробовать Райану пирожное с киви с собственной тарелки за минуту до того, как сделала свой ход. Едва Шугар Бет начала собирать пустые тарелки, как Уинни слегка повысила голос:

— О Господи, я случайно уронила вилку под стол. Позволь мне отодвинуться, Шугар Бет, чтобы тебе было легче ее достать.

Колин мгновенно понял. Уинни специально выбрала нечто маленькое, неважное, почти незначительное и одновременно знаменательное, Для того чтобы поднять вилку, Шугар Бет придется встать на колени у ног Уинни.

Он понятия не имел, что сделает Шугар Бет. И не желал видеть, как развернутся события. И поэтому немедленно вскочил. Но мгновенно понял, что муж Уинни успел его опередить.

— Я сам, — пробормотал Райан.

Уголки губ Уинни горестно опустились. Впервые за этот вечер она показалась ему куда более уязвимой, чем Шугар Бет. Последняя на мгновение встретилась глазами с Райаном, прежде чем сделать крошечный шажок в сторону. Райан медленно опустился на одно колено у ног жены, пошарил под столом и извлек вилку, вне всякого сомнения, намеренно отброшенную Уинни в самый угол.

Колин перевел взгляд с одной женщины на другую. Его всегда завораживали литературные прототипы, но, спроси его кто-то в этот момент, какая из женщин — отважная Золушка, а которая — злая сестра, он далеко не сразу нашел бы ответ.

Вечер все тянулся. И хотя хозяин не находил себе места, гости, похоже, искренне веселились и расходиться начали только в начале двенадцатого, да и то неохотно.

Уинни дрожащими руками натягивала черную кружевную ночнушку, одну из целой коллекции всех цветов и оттенков. В спальню вошел Райан, уже без пиджака, который скорее всего швырнул внизу на стул. Пиджак так и будет лежать там, когда они вернутся завтра из церкви. Он не требовал, чтобы она убирала за ним. Просто не замечал, как часто разбрасывает вещи.

— Взгляни на это.

Он протянул ей смятый постер, изображавший громилу с голой грудью и продетыми сквозь соски кольцами. Чья-то женская рука игриво ласкала его пах.

— Висел на обратной стороне двери. Я случайно заметил, когда зашел посмотреть на нее.

— Она знает, как мы ненавидим подобные вещи. Поэтому и развешивает их повсюду.

— Если она так ведет себя сейчас, что будет в шестнадцать лет?

Уинни не посмела высказать свои самые мрачные опасения. А вдруг наследственность скажется, и Джи-джи превратится в копию Шугар Бет: эгоистичную, злобную, распущенную…

Райан отправил постер в корзинку для мусора и скрылся в гардеробной. Он вроде как не заметил ее ночнушку, да и с чего бы вдруг? У нее целые шкафы соблазнительных вещиц, и почти каждую ночь он видит ее в чем-то новом. Иногда ей хотелось выбросить все это и поехать в «Уолмарт» за уютной фланелевой пижамой.

Пока он переодевался, она скользнула под одеяло и открыла книгу, оставленную на тумбочке. Но даже не сделала виду, что читает. Слишком больно терзало воспоминание об уродливой сцене: Райан на коленях у ног Шугар Бет. Как ужасно она просчиталась! Вынудила мужа сделать выбор. Принять чью-то сторону. И он выбрал не ее.

Уинни тошнило от ревности. Весь вечер он следил за Шугар Бет, о нет, не открыто, разумеется. Но нельзя прожить с мужем столько лет, не понимая, о чем он думает. Сегодня Уинни придется соблазнить мужа и ласкать, пока не вскружит ему голову настолько, что он забудет о Шугар Бет.

«Дай мне его, беби-и-и…»

Совсем как в третьеразрядном порно. Но мысль о стонах, объятиях, поцелуях, всех этих усилиях не вызывала ничего, кроме тоски и неприязни.

Голый Райан вышел из душа, лег в кровать. И повернулся к ней лицом. Стоило прижаться к нему, как он мгновенно отвердел, протянул руку и стал гладить ее волосы. Палец проник под бретельку ночнушки и задел сосок.

«Дай мне его, беби-и-и…»

Она была обязана ему всем. Но сейчас отвернулась якобы для того, чтобы положить книгу на тумбочку. И сказала нечто совершенно для нее необычное:

— Я неважно себя чувствую. Пожалуй, мне стоит лечь в спальне для гостей.