Десант на Европу, или возвращение Мафусаила - Игорь Минаков

Вытряхнув из термоса остатки кофе, Харрисон сказал товарищу:

– Знаешь, в какую виртушку я больше всего любил играть в сопливом возрасте?

– Ну? – буркнул Серебров, не любивший, когда его отвлекали по пустякам.

– Ты не поверишь – в «Долгую вахту»! Это был такой гибрид классического «Капитана Фракаса» и последней версии «Вторжения»…

– И что?

– Как что? Сейчас мы тоже в нее играем, только в натуре! – Харрисон расхохотался. – Седьмой час уже пилим без продыху…

– Понял, смешно, – отозвался штурман и добавил: – Ты же знаешь, что Тэнгр в больничке. А капитан проводит сеанс психотерапии с пассажирами…

– А особенно, с пассажирками! – осклабился второй пилот.

– Брось, Харви, – снова не поддержал его Серебров. – Эдик – кэп толковый. И вообще, серьезный летун. Это было заметно, когда он еще в штурманских лычках щеголял. Слышал историю о том, как «Горгону» – ну, ту самую, которой Кит командовал – кариолис прижал к внешнему ободу Кольценосца? Так вот, ребята говорили, что сам Грегуар растерялся! Представляешь? Не кто-нибудь, а Молибденовый Грегуар, который нижнюю челюсть потерял при посадке на Холодное плато, а лоханку, набитую научниками, сберег! А тут – растерялся!

– Я бы тоже растерялся, – хмыкнул Харрисон. – Кольценосец – планета серьезная, не то, что Меркурий… Вляпаешься в Обод, и поминай как звали!

– Вот и я говорю, – продолжал увлекшийся штурман. – А Эдик, ничего, перешел на ручник и давай тихонечко боковыми стравливать. С грехом пополам ушли. Ребята сказывали, зазор оставался в три мегаметра!

– Байки, – отмахнулся второй. – Кстати, о ручнике. Если мы сейчас не почешемся, придется и нам молибденовые челюсти вставлять! Икарус на походе.

– Не слепой… Сэр Айзек, как и полагается англичанину, всегда безупречно точен!

– Много ты знаешь об англичанах, – пробурчал Харрисон.

– Ладно, Харви, не бурчи, – сказал штурман. – Не нравиться Ньютон, положись на Кеплера – он датчанин.

– Что ты разговорился сегодня? – прищурился второй. – Обычно из тебя и слова не выдавишь.

– Если честно, «псих» колотит, – признался Серебров. – Никогда еще в реале не сажал борт на обмылок.

– Не сажал, и не будешь, – парировал пилот. – Твое дело дебет-кредит свести, а сажать посудину на Икарус, который ты непочительно называешь обмылком, будет старина Харрисон.

– Распустил перья, ирландский ястреб! – рассмеялся штурман. – Знаешь, как у нас, у русских, говорят? Рано пташечка запела, пока кошечка не сьела!

– Не знаю, как там у вас, медведей, говорят, а вот я тебе скажу: если на касании нуля не будет, ты у меня еще не так запоешь!

– Будэт, дарагой! – сказал Серебров по-русски, но с каким-то странным, с точки зрения понимающего язык осин ирландца, акцентом. – Всэ будэт!

Вахтенные трепались и балагурили, но дело свое знали. Говоря об изменении траектории полета, капитан не стал сообщать пассажирам одну пикантную подробность. На Меркурий они не попадут, но это полбеды. Беда в том, что пролетная орбита корабля проходит слишком близко к Солнцу! И в теневом конусе «Планеты номер раз», как предполагалось, укрыться теперь тоже не получится. По счастью, спасительную тень в пространстве могут предоставить не только планеты.

– Вот он, красавчик! – гордо, будто счастливый отец о своем сыне, сказал Серебров. – Парит, наш орел!

– Пока еще нет, – сказал Харрисон, мельком глянув на экран, где виднелся крохотный полумесяц. – Вблизи солнышка любая каменюка дымится. От этакой жарищи испаряется даже космическая пыль… Слушай, а может, ты просчитался, и мы нагнали не ту планетку?

– Не ссы, пилот! – усмехнулся штурман.

Харрисон представил раскаленную до точки плавления свинца дневную поверхность Икара, испаряющуюся пыль, горячим гейзером рвущуюся в черные небеса, и ему стало не по себе.

– Ладно, я тебе верю… – вздохнул он.

– Кстати, – сказал Серебров, – когда мы подрулим к солнышку, эти твои испарения нам обшивку не потрут? Ну, пока мы будем вместе с Икарусом кувыркаться…

– Полагаю, что выдержим, – ответил Харрисон. – Даже еще лучше, пропустим через коллектор и дозаправимся. А обшивку потом нарастим. Ты не отвлекайся, дружище!

– Не учи отца е…

Штурман осекся. В рубку вошел Климов, который не любил мата на вахте.

– Как дела? – спросил он, усаживаясь на свое законное место.

– Тормозим по графику, капитан! – доложил штурман.

– Отлично. А у тебя, Харви?

– Небольшой перерасход топлива. В остальном порядок.

Капитан удовлетворенно покивал.

– Так и должно быть, – сказал он. – Неплановое ускорение и экстренное торможение…

«Вестник» нагонял астероид. Второй пилот заметно нервничал. Слишком уж сложной была механика этого дела, особенно теперь, когда нельзя было довериться Церебруму. Икар приближался быстро – крохотный планетоид имел, как ни странно, почти шарообразную форму, благодаря чему отбрасывал вполне приличный конус тени. Нужно было только держаться ближе к поверхности на ночной стороне.

«Короткие сутки у этой планетки, – думал Климов, не сводя глаз с траектометра. – всего-то два с половиной часа, зато год длиный… Надеюсь, нам не придется встречать здесь Рождество?…»

Главное было нормально причалить, а удерживать корабль в пределах ночной стороны – дело примитивной автоматики. Правда, все эти «телодвижения» будут сопровождаться рывками, перемежающимися почти абсолютной невесомостью, но пассажиры потерпят. Сейчас даже самые ограниченные из них осознали, что нет смысла устраивать истерики из-за мелких бытовых неудобств, когда речь идет о выживании.

Климов понял, что избегает думать о том, что его больше всего беспокоит. Этот мальчишка, младший Быстров, поведал ему, обычному в общем-то космолетчику, такое, что проще счесть сюжетом дряного романа. Всемирный заговор таинственных повстанцев, кибернетический организм-убийца, пытающийся уничтожить экипаж и пассажиров, и все это на фоне мировой катастрофы. Как было бы хорошо, окажись все это плодом воспаленного юношеского воображения! Захотелось пацану прокатиться зайцем на космолайнере, вот он и наврал с три короба для отмазки.

Однако, к сожалению, взрыв глюонного реактора на «Селентиуме» не мальчишеская выдумка, и бунт транспортных механоргов тоже, и отсутствие М-связи с Землей и вообще с чем бы то ни было, увы, не вранье. Чего уж говорить о фактическом прекращении функционирования бортового спинтронного мозга? Вон, даже автономные манипуляторы пришлось заблокировать. Ведь совсем отключить Церебрум нельзя. Можно лишь лишить его внешних эффекторов…

Поначалу, даже невзирая на факты, Климов не поверил Быстрову. И блокнот с сообщениями от Александра Неверова мог оказаться искусной подделкой. Сам Климов в отрочестве и не такие штуковины мастерил. Но «космический заяц» предъявил доказательство, против которого не попрешь. Ни больше, ни меньше, как саму баснословную Шэрон – механтропа-убийцу.