Феномен - Ник Никсон

Он нацелил пистолет и готов был стрелять. Вдруг из-за спины выскочил Иван и принялся колотить крохотными кулаками по ноге телохранителя. Макар стукнул ребенка по лицу, тот отлетел, но Наталья успела подхватить его.

Костоправов вонзил пальцы в бедренные мышцы противника. Макар потерял равновесие и упал на колени. Костоправов схватил шею с обеих сторон и обхватил большим и средним пальцем кадык, крутанул. Убийца обмяк и погреб под собой Костоправова.

Иван кричал и рвался к отцу, Наталья оттащила его силой, снова надела ему и себе маску.

Артур сидел на коленях перед закрытой дверью и боролся с организмом за каждую секунду сознания. Больше не было сил поднять не только баллон, но и собственное тело.

Он так близко и одновременно так далеко. От обиды хотелось рыдать, но и на это не было сил. Дверь покрылась вмятинами, как тело Артура покрывалось гусиной кожей. Все, что ему оставалось — это ждать когда ракета поразит самолет.

В салоне звучали выстрелы. Пророк убивал еще живых апостолов. Он обещал им уйти последним.

Кто-то положил Артуру руку на лодыжку. Кто бы это ни был, уже не имело значения.

Рука торчала из-под пропитанного кровью пледа. Артур поднял ткань, а в глазах то темнело, то вновь появлялось изображение.

Это рука Веры, главного бортпроводника. Она была жива и пыталась говорить, но не могла. У нее нет рта, нет носа и губ. Поперек лица вмятина, как проломленная яма, которой она шевелила, как ртом, и лишь зловонный воздух свистом вырывался через глотку и носовые пазухи, ставшие единым целым.

Вера потянулась к нему и тело ее приподнялось. На полу кровью были выведены цифры «3587». Вера застыла, а едва надувающийся живот замер. Ее мучения закончились.

Артур потянулся к терминалу и набрал цифры. Загорелась зеленая лампочка.

Кровеносные сосуды налились цементом. Все что он мог — это едва шевелить руками и ногами, чтобы ползти. Он снял с Миши маску и надел на себя, вдохнул спасительного воздуха. Обхватив истекающего кровью бортпроводника за плечи, он потащил его к двери.

Женщина вскинула руки к Пророку. Тот окрестил ее в воздухе и вышиб мозги. На лице ее осталась блаженная улыбка.

Дверной замок щелкнул. Пророк выстрелил вдогонку.

Пуля скользнула выше головы Артура. Он затащил Мишу в кабину и надел ему маску.

Артур встретился взглядом с Пророком. Тот нацелил пистолет на Наталью. Она прикрыла собой мальчишку.

— Не надо! — выкрикнул Артур.

Пророк показал жестом, чтобы Артур шел к нему. Он собирался совершить обмен.

Часы отсчитывали последние секунды перед уничтожением.

Миша очнулся и пытался вырваться из рук Артура, он не понимал где находиться.

Артур закричал, что есть мочи и запер дверь. Он сбросил тело капитана на пол и занял его место. Под локтем открыл нишу и вытащил кислородную маску пилота.

— Говори, что делать.

Перед Артуром оказалось такое количество кнопок, переключателей, рычажков, датчиков, экранов с тысячей разных показателей, что он совершенно растерялся.

— Центральная панель автопилота. Высота. Должна быть больше тридцати тысяч.

— Тридцать три тысячи вижу.

— Поставь на десять тысяч.

Артур перекрутил ручку на десять тысяч.

Кровь выплескивала струей из раны на животе каждый раз, когда Миша выдавливал из себя слова.

— Слева вертикальная скорость. Поставь шесть тысяч.

В салоне прогремел выстрел, такой же выстрел поразил сердце Артура.

Он установил на шесть тысяч.

— Передай Кате, я ее люблю.

Часы на экране монитора показывали ровно 23:52.

Максимов допил чашку чая. Уже третью. Он совершенно забыл, что кофе у мамы не водилось. А кофеин ему сейчас необходим, как воздух.

В этой комнате мало что изменилось: бледно-зеленые обои, пожилая шведской стенкой с доставленной из Красноярска хрустальной семейной утварью, и круговидная желтая люстра со звездой в центре. Когда мать переехала, он предлагал выбросить старый хлам и сделать хороший ремонт, но она отказалась. Когда-то здесь он переживал первые сложности на работе, первые конфликты с коллегами, радовался победам, достижениям, грустил о поражениях, развлекался с московскими подругами. Кажется, это было так давно, совсем в другой жизни, и он был совершенно другим человеком, от которого сейчас осталось только имя.

Мать легла спать. Ее совершенно не смутила его кривая история, будто бы завтра на работе запланировано ранее совещание, а он так устал, что решил не ехать домой в Подмосковье и переночевать у нее. Получилось не очень правдоподобно, и будь она младше на пару десятков лет, раскрыла бы обман с одного взгляда и всыпнула бы ему по самые не балуйся (она всегда так говорила).

С возрастом ее ум притупился, смерть сына и инсульт стали катализатором неизбежного процесса деградации личности. Она уже мало походила на себя прежнюю. Кожа на лице обвисла каплевидными мешками, как стекающий по свече воск. Нижняя часть белков, всегда красная, оголилась, отчего глаза стали слезиться, и невозможно было понять, плачет ли она или нет. Вместо слов она бормотала несвязную чепуху, но все понимала. Она прошла обследование в лучших клиниках и врачи только растерянно разводили руками. Лечения нет. Нужно время, много времени и, конечно, забота. Только кто может ее дать? Сын вечно на работе, внуки едва выбираются к ней раз в несколько недель, с женой они не ладили сразу. Максимов нанял ей сиделку, лучшую в Москве. Она ухаживала, ходила в магазин, следила за лекарствами, в общем могла дать все, кроме того самого тепла. И когда Максимов оказался сегодня на пороге квартиры, он увидел в безмолвных глазах матери эту тоску по теплу. Слезы снова лились у нее из глаз и на этот раз он точно знал, что она плачет по-настоящему. Да разве мог он сказать ей в тот момент, что изуродованное тело младшего сына теперь лежит в груде раскаленных осколков?

На комоде стояли рамки с фотографиями. Здесь и бабушка с дедом в полуразрушенном ателье в день свадьбы с наспех повязанной марлей вместо фаты, совсем скоро они вернуться на фронт. Мама с папой после распределения в институте в новой квартире, полной тараканов и крыс в пригороде Красноярска с маленьким Володей на руках. Близнецов она поставила отдельно, на фото им лет по пять, улыбаются одинаково, и пойди, разбери, где кто. С одной стороны фоторамки она поставила иконку. Церковная свечка в рюмке, наполненная доверху воском, зажигалась регулярно. Скоро и с другой стороны будет свеча.

Максимов закрыл глаза и вдавил зрачки ладонями. Так он хотел погрузиться в тишину еще глубже. Слиться с ней и не возвращаться, иначе не хватало сил выдержать все это. Он боялся сорваться, вновь и вновь отгонял мысли об алкоголе. Телевизор включен на канале новостей. Звук выключен. Время от времени он следил за бегущей строкой. С минуты на минуту на экране должна появиться надпись: