Японский парфюмер - Инна Бачинская

И начинается действие.

Великая Актриса закидывает свои прекрасные руки за голову и мелодично восклицает:

— Как я устала! Боже мой, как я устала! Домой! Домой! Я была отвратительна сегодня! Просто отвратительна! Молчи! Я знаю! — Жестом она останавливает толстуху, пытающуюся что-то сказать.

— Но, мадам, — говорит камеристка басом, — вас там девушка дожидается.

— Какая девушка? Ты же знаешь, я никого не хочу видеть после спектакля! — Великая Актриса, сверкнув кольцами, прикрывает узкой ладонью глаза. — Пусть приходит завтра! Завтра!

— Я ей говорила, мадам. Но она не уходит. — Камеристка сопит. — Она плачет.

— Плачет? Девушка плачет? Почему же она плачет?

— Не знаю, мадам! — с надрывом отвечает толстуха. — Она не говорит, а только плачет.

— Ну, так позови ее! Пусть войдет!

Великая Актриса грациозно опускается на банкетку, поправляет складки своего красивого платья и замирает, закрыв глаза. Она устала. Но ей не чужды человечность и доброта, а потому пусть войдет плачущая девушка!

Плачущая девушка красивым пируэтом перелетает через пространство сцены и опускается у ног Великой Актрисы, простирая к ней руки. — О мадам! — восклицает девушка рыдающим голосом. — О мадам! Я преклоняюсь перед вашим великодушием! Вы — чудо! Вы — совершенство! Спасибо, спасибо, что вы есть!

У нее миловидное маленькое личико, тонкая фигурка и змеиная грация. Сильный, чуть хрипловатый голос, которым она мастерски владеет, то вскрикивает, то шепчет…

Я потом не могла вспомнить… говорят, бывают предчувствия… до того, как … Я не могла вспомнить, испытала ли я толчок или укол в сердце, был ли знак в виде чихнувшего соседа слева или зазвеневшей хрустальной подвески на люстре у меня над головой… за секунду до появления плачущей девушки!

Я сжала Галкину руку.

— Галка, это она! Наша Диана.

— Которая?

Я фыркнула.

— Молодая!

— Эта? Девушка?

— Ну!

— Ты… уверена?

На нас зашикали.

— Уверена! — прошипела я. — Тише!

Дальнейшее происходило, словно в тумане. Мы не спускали глаз с Дианы. Когда та покидала сцену, мы начинали волноваться — нам казалось, что она исчезла навсегда и уже никогда не вернется.

— Она? — поминутно спрашивала Галка. — Точно?

— Она!

— Ты уверена?

— Да!

Мы были так возбуждены, решая, «она» или «не она», что выход главного героя, породистого седого красавца, вызвавший оживление поклонниц в зале, был оставлен нами без внимания. Нам хотелось немедленно бежать за кулисы, найти Диану, схватить ее за руку, чтобы не сбежала, и… вывернуть наизнанку!

Зря не бросай судьбе перчатку,

Ведь можешь раньше ты сгореть

Уйти, печально, оглянувшись…

Судьба. Эрик Неудачник

Я проснулась с неясным чувством радости. Не открывая глаз, положила руку на Купера, прикорнувшего рядом. Лежала, улыбаясь, теребя Куперов загривок. Вспомнила вчерашний день. Мы все-таки нашли ее! Диану. Зовут ее Зинаида Метлицкая. Поговорить после спектакля нам не удалось, Зинаиду увез в «Мерседесе» не то муж, не то поклонник. А мы, разинув рты, наблюдали, как он усадил в машину это чудо в норковой шубке с охапкой белых орхидей и осторожно захлопнул дверцу.

— Ни хрена себе! — вырвалось у Галки. — Ты знаешь, почем они? Откуда у людей столько денег?

Вопрос был риторическим, а потому ответа не требовал.

Зинаида Метлицкая! Красиво. Ей подходит. Как бы даже со стервозинкой. Сегодня вечером мы возьмем ее тепленькой. Вчера промахнулись, не успели, не подготовились. А сегодня… Ну, Диана, погоди! Объяснишь как миленькая, зачем тебе понадобился детектив, почему назвалась чужим именем и почему исчезла.

И настанет момент истины!

Окно слабо светилось в темноте. Лампочка в доисторическом уличном фонаре перегорела, и на улице было темно. Фонарь не скрипел, раскачиваясь на ветру — значит, в природе было тихо. Спать больше не хотелось, но и вставать… тоже не хотелось. Однажды я дала себе слово провести весь день в постели. Спать, читать, слушать музыку и смотреть кино. После смерти дяди я только однажды устроила себе отпуск на неделю. На хозяйстве в «Охоте» оставался все тот же надежный пенсионер Гавриленко.

Вот закончим… дело, подумала я, и можно смотаться куда-нибудь… Тут я вдруг вспомнила, что друг сердечный Юрий Алексеевич собирается на Мальту… Неужели один? Или не один? А с кем? Ответ лежал на поверхности, и я почувствовала, как червячок ревности сладко шевельнулся в груди. Он шевельнулся и замер, а я попыталась представить себе их, бредущих по солнечному южному городу, рука в руке… Прекрасная Вероника с волосами цвета половы и Юрий… А что? Не может такого быть, скажете?

— Неужели тебе по барабану? — спросил Каспар с любопыством.

— Честно?

— Ну!

— Не знаю…

Но даже это не испортило мне настроения. Общение с Галкой было праздником, и «Священные чудовища» были праздником. Кроме того, дел непочатый край. Утром мы с Галкой заскочим в театр, возьмем адрес Метлицкой. Или в адресное бюро… Потом можно повторить «Клеопатру»… Я вспомнила, как наш гид-египтянин произносил «Килипатра», и рассмеялась. Посмотрим. И вообще скоро Новый год! Любимый с детства Новый год… Запах хвои, елка на площади, Дед Мороз и Снегурочка, мохнатые пони, музыка, хороводы, парок от горячего кофе…

За окном постепенно светлело. Девять. Гавриленко открывает «Охоту»… Уже открыл. Он приходит на полчаса раньше. И вот-вот позвонит с докладом. Порядок этот установил сам Гавриленко и следовал ему неукоснительно. А я — прогульщица и лентяйка!

Я протянула руку к мобильнику, приготовившись схватить его при первом же сигнале. Но телефон молчал. Странно… Девять пятнадцать. Звонка все еще нет. Позвонить самой? Может, Гавриленко заболел? Ну вот, а так хорошо все начиналось… Я положила ладонь на телефон, и он, словно только того и дожидался, ожил.

— Катюша, это Гавриленко, — услышала я голос своего заместителя. — Доброе утро!

— Здравствуйте, Николай Николаевич! А я уже волнуюсь, думала, что-нибудь случилось. Я по вашим звонкам часы проверяю.

— На ввереном мне участке работы полный порядок! — бодро отрапортовал Гавриленко. — У нас тут маленькое ЧП.

— Какое ЧП? — встревожилась я.

— Тут женщина пакет принесла. Сказала, лично в руки передать Екатерине Васильевне, то есть тебе!

— Какая женщина? Как ее зовут?

— Не знаю, как зовут. Она не сказала. Обыкновенная женщина, из простых, немолодая уже. Хотела тебя видеть, иначе не отдавала. Но потом все-таки отдала. Я сказал, что ты будешь только через час. И если она хочет, то может подождать. Ну, она посидела минут десять, потом сказала, что ей идти надо, и ушла. Просила пакет не забыть передать Екатерине Васильевне.