Кусучий случай, или няня для обреченного - Кристина Юраш

— Аррр! — прихватили меня зубами за руку, протестуя против произвола и насилия над игривой личностью.

— Шапочку — корону надеваем, а не то простудишься и заболеешь. В темнице, куда сажают свергнутых принцев! — убеждала я, пытаясь завязать бантик посимпатичней.

Заправив грудь обратно в корсет, я взяла Титикаку и прикрыла им все бесстыжие и любопытные прелести, мечтающие вылезти и себя показать да мир посмотреть! Если по поводу «мир посмотреть» я не имела ничего против, то на счет «себя показать» очень даже имела!

Самой любопытной была почему-то левая прелесть! От нее я такого не ожидала!

— Пойдем, не бойся! — шептала я, чувствуя, что у меня от волнения ноги подкашиваются и язык заплетается.

Стоило мне в сопровождении служанок дойти до переполненного зала, как вдруг я услышала крики на улице. Ничего себе! Я выглянула видя просто тьму-тьмущую народа!

Холодный и пустой замок превратился в оживленный вокзал, ожидающий прибытия поезда.

— Принц! Принц! — скандировали люди, пока я пыталась представить масштабы церемонии.

— Давай сюда, — послышался тихий голос. Меня уводили в какие-то покои, где нас уже ждало Его Величество. Я торжественно передала Титикаку дяде. «О! Вторая любимая шуба!», — обрадовался Титикака, тут же с наслаждением отправился по иссосанным тропам.

Нас оставили наедине.

— А вдруг не получится? — нервно прошептала я, зябко кутаясь в шубу. От платья виднелся только пышный подол. — Вдруг я что-то не так скажу? Вдруг не поверят?

Жизненный опыт подсказывал. Можно репетировать сколько влезет, но мастерски облажаться на выступлении.

— Запомни, — прочесала мне волосы рука с когтями, разрушая строгость прически. — Если что-то не получится, если что-то пойдет не так, если ты забудешь или растеряешься, тогда я убью…

Ой, не нравится мне это начало! Бррр!

Меня взяли за подбородок и приподняли голову, словно собираясь поцеловать.

— Всех, кто присутствовал на церемонии за исключением стаи, — абсолютно спокойным голосом, словно мы обсуждаем, что купить к чаю, произнесло его величество.

Я замерла в ужасе и растерянности. Я ожидала услышать: «Я тебя убью!». И даже мысленно готовилась к этому…

— Стража закроет дверь, и я покажу принцу, что такое королевская охота. А впечатлительным няням на это лучше не смотреть, — послышался шепот возле моих губ. — Поэтому, если ты видишь, что я зол. Четыре шага в сторону и "Ах! Какой красивый у нас потолок, оказывается!". И еще… Постарайтся до свадьбы не стоять ко мне близко… Это моя личная просьба… Потому что….

Его Величество не договорил. Меня даже не поцеловали. Меня просто… лизнули, на мгновение приоткрывая языком мои губы. А потом резко удалились.

Я не знаю, сколько я простояла, прикасаясь рукой к своим губам. Но дверь открылась, а меня взяли в оборот два волка.

— Ничего не забыла? Все помнишь? — с двух сторон шептали они, ведя меня по потайной лестнице. До нас начал доноситься гул, идущий из зала.

Чем ближе были голоса, тем сильнее прогибались мои колени. Публичные выступления не были моей сильной стороной. Начиная от первой линейки, где я рассказывала стишок про школу в большой — большой микрофон, а потом забыла и сказала то, что слышала от взрослых, когда у них что-то не получается. Заканчивая защитой диплома, когда я так перенервничала, что хлебнула воды из вазы с цветами.

— Ради двух пушистых поп! — убеждала я себя, придавая себе мужества.

Гул стал невыносимо громким. Он доносился откуда-то снизу. Я посмотрела в прозрачное окно, видя пеструю толпу придворных. Посреди зала стоял белоснежный трон, на котором сидело мое пушистое царство. Принц упорно пытался снять корону, как бы намекая, что к власти он не стремится. Но ему упорно не давали это сделать, пытаясь подставить свою руку.

— Давай! — послышался голос безбородого, когда я увидела, что оракул вспыхнул.

«Мы просто репетируем!», — подумала я и начала. Люди слушали внимательно мои завывания. Стоило мне закончить и выдохнуть, я поняла. В зале стоит тишина.

И нет, чтобы искренне порадоваться за принца и его долгие годы жизни! Придворные просто разразились жиденькими овациями. Кто-то крикнул: «Да здравствует принц!».

Все стали такими грустными и задумчивыми, словно кончились темы для обсуждения. И теперь с родственниками предстоит говорить о погоде за окном и самочувствии. Жить стало скучно. Жить стало не интересно.

— Быстрее! Ваше величество! — дернули меня. Я чуть не вывалила самое ценное, вставая и спеша по лестнице в зал.

— Пусть тебя блохи берут на абордаж! — проворчала я, замедляя шаг только возле двери.

Зал затих. Я поняла, что следом за первой новостью летит вторая. Кирпичом. Прямо в голову.

Но есть и третья новость, которую я хранила до момента, когда люди оклемаются от двух новостей сразу.

Я гордо шла к протянутой в мою сторону руке. Придворные смотрели на меня с нескрываемой ненавистью. «Кажется, это та самая!», — перешептывались они. «Да неужели! Это она!», — присматривались ко мне.

Один глаз каждого внимательно смотрел на меня, а второй косился в сторону его величества. Я, наверное, слишком недолго живу при дворце, чтобы научиться делать точно так же.

— Не смотрите так на меня, — громко заметила я, не выдержав взгляда незнакомого мужика. — А то у меня такое чувство, что у вас на меня восстание поднимается! Вам его подавить, как следует, или оно у вас само опустится?

Я усмехнулась, глядя на растерянное лицо придворного. Шепот стих моментально. Повернув голову, я встретилась глазами с его величеством. Он смотрел на меня с нескрываемым восторгом.

Правильно. Нужно их сразу воспитывать!

«Еще не жена, а уже ведет себя, как королева!», — тихо-тихо фыркнул кто-то за спиной, — «Обещать — не значит жениться!».

— А пригласить, не значит отпустить! — пожала плечами я.

Ну и гадюшник! Правильно! Держать его подальше от принца!

Я подошла и встала рядом. И тут повалила очередь с подарками для принца.

— О, примите наш скромный дар! — слышался подобострастный голос. И красивый меч лег на ступени. Платье прошуршало, а чета удалилась.

— О, примите наш скромный дар, ваше высочество! — следующий в очереди тоже протягивал меч. — В честь церемонии имянаречения!

Подарки делились на три вида. Мечи, лошадки из дерева и украшения.

— Двадцать восьмой! — прошептала я, видя, как очередной меч кладут на ступени.

— Нет! Двадцать девятый! — вздохнуло его величество.

— Откуда двадцать девятый? — спросила я. — Их было двадцать восемь!