Муки Галилея - Кэйго Хигасино

«Почему всё так повернулось?» — подумал он. Жизнь представлялась ему совсем иной. Он верил, что его ждёт нечто более яркое, что дни его будут исполнены надежды. И никогда не жалел ради этого усилий.

Где-то заклинило одну шестерёнку. Где же?.. Он снова икнул.

Поставив стакан, мужчина поднялся. Нетвёрдой походкой подошёл к столу.

«Я знаю, — произнёс он про себя. — Я точно знаю, где и когда меня сбили с пути».

На стене перед ним висела пришпиленная копия страницы из еженедельного журнала. Заголовок гласил: «За раскрытием загадочных дел стоит гениальный учёный». Статья описывала, как первый следственный отдел управления полиции Токио, расследуя происшествия, которые можно было объяснить разве что сверхъестественными проявлениями, добился блестящих успехов, обратившись за помощью к физику одного из столичных университетов. Этого человека обозначали только инициалами и должностью, «доцент Ю. из университета Т.», но мужчина знал, кто это на самом деле.

Он взял лежавший на столе канцелярский нож. Выдвинул лезвие на несколько сантиметров и наискось резанул по странице на стене.

Пока Каору писала письмо, ей начало казаться, будто рядом кто-то есть. Она подняла голову. Перед ней возвышался Кусанаги, заинтересованно наблюдавший за её руками.

— Кому любовное послание?

— Всего лишь благодарственное письмо. Профессору геологии, помогавшему в расследовании.

— Ах да! Он проанализировал грязь, налипшую на труп. Ну-ну. Ты что, всегда шлёшь благодарственные письма?

— Не всегда, но стремлюсь к этому. Нам может вновь понадобиться помощь.

— О как… — Кусанаги поскрёб нос кончиком пальца. — Юкаве тоже писала?

— А?

— Он-то много раз нас выручал.

Каору выпрямилась и заморгала.

— И то верно! Надо написать.

Кусанаги расхохотался:

— Даже думать забудь! Мне приходилось слышать, как он критикует сданные студентами курсовые. Придирается не только к сути работы, но даже к стилю изложения. Отправишь ему небрежно составленное благодарственное письмо — получишь назад с исправлениями. А главное — ему ничего этого не нужно.

— Правда? Но хоть как-то мы должны его отблагодарить…

— Об этом не беспокойся. Я время от времени преподношу ему вино.

— Которое покупаете в том магазине, где работает красивая продавщица?

— Ну разумеется. Как говорится, приятное с полезным.

Кусанаги горделиво приосанился, и тут позади него возник Мамия:

— Вы оба, идёмте со мной.

Каору вскочила с места:

— Новое дело?

— Пока не могу сказать. Но история немного некрасивая. — Вид у Мамии был хмурым.

Он отвёл своих подчинённых в малый зал совещаний, где их ожидал суперинтендант полиции по фамилии Татара. Это был ветеран первого отдела, отдавший службе многие годы, и о его сыщицком чутье слагали легенды. Всегда гладко причёсанный, в очках, он производил впечатление человека тихого и миролюбивого, но на самом деле отличался взрывным характером, чем заслужил прозвище Паровой Котёл. Ходил анекдот, как однажды в припадке ярости он ударил кулаком по стене, пробил в ней дыру, да к тому же сломал руку.

Каору присела на стул в одном ряду с Мамией и Кусанаги. При мысли, что ей предстоит общаться с суперинтендантом Татарой, её едва не прошиб холодный пот.

Взгляд Татары был сосредоточен на каком-то документе. Он поднял глаза и посмотрел на Мамию:

— Вы ввели их в курс дела?

— Пока нет. Решил, что негоже, если нас кто-то услышит.

— Что ж, разумно. — Татара положил лист бумаги на стол. — Итак, это письмо прислали начальнику первого отдела. Перед вами копия. Оригинал сейчас исследуют криминалисты.

— Позвольте посмотреть, — сказал Кусанаги и протянул руку. Каору заглянула сбоку.

На бумаге виднелись ряды символов, очевидно, напечатанных на принтере. Когда Каору прочитала весь текст, у неё перехватило дыхание.

Письмо было таким:

«Дорогие мои сотрудники управления полиции Токио.

Я обладаю рукой дьявола. С её помощью я могу уложить в могилу любого, кого только захочу. Полиция ничем не сможет мне помешать. Ведь рука дьявола недоступна человеческому взору. Вам придётся признать, что жертву сгубил несчастный случай.

Обращаюсь к тем глупцам, кто сочтёт моё предостережение розыгрышем. Для начала в ближайшие несколько дней я проведу демонстрацию. Вы узнаете, на что я способен. А затем наше с вами сражение развернётся в полную силу.

Если вы сочтёте, что сами не справитесь, разрешаю вам, по вашему обыкновению, призвать на подмогу доцента Ю. из университета Т. Сойдёмся в бою и проверим, кто из нас поистине гениальный учёный. Будет интересно.

Доценту привет.

Рука Дьявола»

Кусанаги отложил лист бумаги:

— Что это?

— Говорю же — письмо начальнику отдела. Пришло сегодня утром по почте. Штемпель центрального почтамта Токио, отправлено, как предполагается, вчера днём. Адрес на конверте также отпечатан на принтере. Мы попросили криминалистов определить точнее, какой принтер использовался и какая программа обработки текста, — сказал Татара, не сводя глаз с Кусанаги, а затем перевёл взгляд на Каору. — Хочу узнать ваше мнение. Что вы думаете об этом письме?

Каору переглянулась с Кусанаги. На его лице отразилось замешательство.

«Тут мы с ним схожи», — подумала она.

— Пижонское послание, — произнёс Кусанаги. — Прямо-таки Двадцатиликий Демон[16] писал.

— Так, по-вашему, это просто розыгрыш?

— Нет. — Кусанаги покачал головой. — Текст, конечно, пижонский, но, насколько могу судить, на обычный розыгрыш это не похоже.

— Основания?

— Тех, кто устраивает розыгрыши для полиции, обычно забавляет и развлекает её реакция. Например, они предупреждают о готовящемся преступлении: мол, в таком-то учреждении заложена бомба. А затем потешаются, глядя на поднявшуюся кутерьму. Но в этом письме ничего подобного нет. Также не выдвигается никаких требований. Полиции нечем ответить. Я уверен, что писавший и сам это понимает. А если полиция никак не реагирует, то и розыгрыш теряет смысл.

Татара кивнул, затем снова посмотрел на Каору:

— Послушаем молодёжь. Ты что думаешь? Тоже считаешь, что это не розыгрыш?

— Честно сказать — не знаю. Но кое-что меня смущает, — всё ещё немного нервничая, ответила Каору. — Преступник проявляет необычайный интерес к персоне Юкавы-сэнсэя из Университета Тэйто. Слово «доцент» он употребил дважды.