Кинжал Клеопатры - Кэрол Лоуренс

скамейке в парке. Подойдя на цыпочках вперед, как будто мог разбудить труп в кустах, он осмотрел его повнимательнее. Длинные растрепанные пряди человеческих волос подсказали ему, что тело, скорее всего, принадлежало женщине, что подтверждалось накинутым на нее красным платьем. Любопытно, что платье было целым, словно его положили туда после того, как огонь погас. Присмотревшись внимательнее, он увидел что-то белое, отражающее бледный лунный свет.

На шее жертвы было аккуратно надето ожерелье, которое представляло собой зубы животного. Острые и белые клыки поблескивали в лунном свете, как талисман от грядущего зла.

Глава 28

Следующее утро выдалось серым и ленивым. И впервые с тех пор, как Элизабет устроилась на работу в «Геральд», она боялась идти на нее. Ее решимость, проявленная прошлой ночью, растаяла в тусклом утреннем свете. Она знала, что если попросит Фергюсона об отгуле, то он согласится, тем не менее она боялась, что он отстранит ее от работы над делом. Встав с постели, она умылась и надела простое серое платье, которое редко надевала, потому что считала, что оно не идет ни ее фигуре, ни цвету лица. Теперь она выбрала его именно по этой причине. Выпив залпом чашку остывшего кофе, она надела шляпку, схватила сумочку и портфель и вышла из квартиры, тщательно заперев за собой дверь на два замка.

Когда она приехала в «Геральд», было уже больше девяти. Она была рада увидеть Фредди Эванса в вестибюле.

– Как поживаете, мисс? – спросил он. Его кожа выглядела розовой и загорелой, веснушки на лбу были более заметны.

– Думаю, Фредди, ты уже можешь звать меня Элизабет.

– Хорошо, мисс. Значит, с вами все в порядке?

– Со мной все в порядке, спасибо, – отрывисто сказала она.

– Вчера все волновались за вас.

«Не все», – подумала она.

– Я как раз иду повидаться с мистером Фергюсоном.

– Я тоже. Сегодня утром он казался очень взволнованным.

– Ты его уже видел? – спросила она, когда они поднимались по мраморной лестнице, а утренний свет струился сквозь высокие боковые окна.

– Я пришел сегодня немного пораньше – он говорил, что за последние два дня мы продали много газет. Кажется, причина в вашей истории, – сказал Фредди, взбегая по лестнице впереди нее.

Элизабет последовала за ним, и, когда они приблизились к площадке второго этажа, она увидела в конце коридора фигуру. Она узнала шаркающую, неуклюжую походку Карла Шустера еще до того, как он повернулся к ней.

– Неужто это наша героиня дня. Похоже, вы стали звездой. Поздравляю.

– Спасибо, – ответила она. – Но что…

– Увидимся позже, – сказал Шустер, направляясь по коридору к своему кабинету. За ним тянулся тот же аромат, который Элизабет заметила в кладовке, – сочетание лайма и мяты. Волна страха пронзила ее тело. Конечно, Карл Шустер не мог быть тем, кто напал на нее. Возможно, у него и мужчины, сделавшего это, был один и тот же парикмахер. Или, быть может, аромат уже был в кладовке до нападения – она точно не знала. Лосьон после бритья с ароматом лайма был популярен. Даже ее отец иногда пользовался им.

– Мисс? – переспросил Фредди. – С вами все в порядке, мисс?

– Э-э, да, я в порядке.

– То, что я сказал, правда, мисс. Мистер Фергюсон в восторге от вашей истории.

Фредди не преувеличивал. Когда она вошла в кабинет редактора, Фергюсон приветствовал ее широкой улыбкой, которая шла ему так же, как плохо сидящий костюм. На лице, от природы не склонном к таким выражениям, она казалась странно неуместной, как галстук на козле.

Он схватил ее за руку и крепко пожал.

– Они сказали, что я совершаю ошибку, позволяя женщине писать подобную историю, но мы показали им, не так ли, Лиззи?

– Да, сэр, – сказала она, застигнутая врасплох его внезапным проявлением теплоты и использованием прозвища, которое она не позволяла произносить никому, кроме своего отца.

– Итак, – сказал он, засовывая в рот вездесущий окурок сигары, – что у вас есть для меня сегодня? Я так понимаю, вчера вы до самого вечера искали зацепки.

Элизабет недоумевала, где он раздобыл эти сведения.

– Да, сэр. У меня есть кое-какие зацепки относительно личности девушки.

– Так выкладывайте все! – нетерпеливо сказал он, потирая руки.

Она рассказала обо всем, что произошло у Гарри Хилла, включая разговор с Зиком. Присев на край своего стола и скрестив руки на груди, Фергюсон внимательно слушал.

– Значит, – размышлял он, когда она закончила, – у вас есть ее адрес, но нет фамилии?

– Я не уверена, что это ее настоящее имя. Мне известно только то, что все звали ее Салли.

– Такие девушки часто используют псевдонимы в своей работе в качестве меры безопасности.

– У нее это не очень хорошо получилось, не так ли?

Фергюсон вытащил окурок сигары и положил его в пепельницу.

– Безусловно, это опасная профессия – боюсь, многие люди недостаточно осведомлены о ней.

– Возможно, эта история поможет им понять это.

– На вашем месте я бы не стал медлить.

– У меня есть еще одно предложение относительно того, как мы могли бы установить ее личность.

– Какое?

– Вы помните фотографию странного символа у нее на шее?

– Теперь, когда вы упомянули об этом, я начинаю что-то вспоминать. У меня должна быть где-то копия снимка, – сказал Фергюсон, перебирая ворох бумаг на своем столе. Элизабет задалась вопросом, является ли содержание стола в ужасающем хаосе требованием для редакторов «Геральд». – Я действительно восхищаюсь вашим прогрессивным духом, – сказал Фергюсон, хватая случайный лист бумаги и вглядываясь в него, прежде чем бросить обратно в стопку. – Но люди читают подобные истории из-за похотливого трепета. Если они хотят изучить моральные недостатки общества, они посетят лекцию.

– Я отказываюсь верить, что люди настолько бессердечны, какими вы их изображаете.

Редактор пожал плечами, продолжая копаться на своем столе.

– Вы намного моложе меня. Возможно, когда вы будете в моем возрасте…

– Я разделю ваш пресыщенный взгляд на природу человека?

– Продавая газеты, вы не помогаете людям узнать друг о друге получше. Ах! – воскликнул он, высоко поднимая фотографию. – Вот она! Да, действительно, – сказал он, изучая снимок. – Довольно странный символ. И вы верите, что он связан с ее смертью?

– Он был выгравирован у нее на шее. И это была единственная рана на ее теле.

Фергюсон расхаживал по кабинету и поглаживал свою бороду, которая была такой же темной, как и его брови.

– Нам нужно выяснить, что означает этот символ.

Раздался стук в дверь. Редактор распахнул ее и увидел детектива-сержанта О’Грейди с решительным выражением лица.

– Мистер Кеннет Фергюсон?

– Да.