28 сантиметров счастья - Анна Шварц

— Обойдешься.

Я в шоке хмыкаю.

— Рустам! — сжимаю пальцы на его ладони, не отпуская. Несмотря на то, что он собирается уйти вместе со мной, — это необходимо. Я не хочу, чтобы потом меня полоскали в газетных статьях, и писали, что наш брак по расчету и ты ко мне даже не хочешь прикасаться.

— А это не так? — усмехается Садаев, — наш брак — чисто формальность. Я мог бы тебя нахрен сегодня послать. Но у твоего отца задница пригорает. В кайф даже смотреть было за его рожей. Мне этот цирк понравился.

— Ты меня бесишь, — признаюсь я сквозь зубы, — но это моя первая свадьба. Сделай все по-нормальному, чтобы мне не было потом стыдно и обидно.

Не хочу, чтобы даже незнакомые люди сочувственно смотрели на меня.

Рустам наклоняется ко мне, притянув за руку. Почти целует. Прикасается губами к моим губам. Едва их задевает, и со стороны мы выглядим, как настоящие жених и невеста, которые скрепляют брак поцелуем. Только Садаев смотрит куда-то в сторону, а не на меня, когда произносит тихо следующие слова:

— Мне насрать, принцесска, бешу я тебя или нет.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вообще наплевать? — хмыкаю я, — а в первую брачную ночь оставишь меня в покое?

Я чувствую выдох у себя на лице. Горячий. Яростный. Рустам опускает на меня взгляд и кривит губы в улыбке.

— Не надейся. Распечатаю сегодня все твои отверстия.

Он выпрямляется, бросив эту унизительную фразу. Забирает свидетельство, передает его одному из своих головорезов.

— Пошел ты в задницу, — произношу я ошалело. Козел. Самый настоящий. Озабоченный. Отвратительный. По крайней мере понятия о морали у этого животного, похоже, нет.

— Именно туда и схожу сегодня, принцесска.

Вокруг нас образуется толкотня. Все словно звереют — бросаются с микрофонами наперерез, а охрана отталкивает людей назад, образуя коридор. Рустам, не дав мне опомниться после обмена меркими колкостями, подталкивает к выходу. Я оглядываюсь на секунду. Где-то в толпе мелькает яростное лицо отца, и его телохранителей, которые пытаются пробиться к нам. А Мирослав…

Мир идет, немного согнувшись и приложив руку в груди. Вздыхает с трудом. Его ведут следом за нами. Отрезают от нашего отца. Я понимаю, что Рустам действительно не собирается отпускать моего брата.

— Садаев, — шиплю я, — отпусти Мирослава! У него астма. Он задыхается!

— Все нормально, Диан, — слышу я позади тихий голос брата и беспомощно поворачиваюсь в его сторону. Снова. Он из последних сил нагоняет нас, и едва улыбается, — ингалятор в машине. Просто народу слишком много… я из-за этого. За меня не переживай.

Народу много! Господи. Как отец собирается сделать его наследником? Этот вопрос я задаю себе в сотый раз. Брат слишком мягкий. Слишком добрый. Голос у него тихий. И внешность далеко не внушающая страх. Еще и страх перед толпами людей.

— Пиздец мило, — хмыкает внезапно Рустам, — я сейчас расплачусь.

Чертово животное решило вставить свои пять копеек. Я сжимаю зубы и отворачиваюсь. Брату бы качества Садаева. Хоть чуточку. Вот кто зубами выгрызет себе путь к власти. И зальет противников мерзкими комментариями.

На улице нас с братом разводят по разным машинам. Его сажают в «Гелик». Меня Рустам сажает в свой БМВ. Отец оказывается бессилен против плана Садаева. Он, похоже, так и не смог выбраться из ЗАГСА. Толпа журналистов и вся эта толкотня сыграла отличную службу: Рустам подразнил моего отца, заключив со мной брак, сделав это прилюдно и продемонстрировав, что Мирослав тоже у него в заложниках.

Просто дьявол. Сущий дьявол!

— Я обманывала тебя не намеренно, — произношу я, когда мы отъезжаем от ЗАГСА. Похоже, стоит объясниться сейчас. Пока у меня есть время. Наедине и дома это будет опаснее. Сейчас же Рустам занят тем, что крутит руль, и следит за дорогой, — ты требовал сделать аборт. Я подумала, что ты побоишься навредить мне, если будешь думать, что мой отец очень переживает из-за пропавшей дочери. Вот и всё. А так я сбежала еще в шестнадцать из дома, купив поддельные документы. С тех пор не виделась ни с кем из семьи.

Он молчит. Я сглатываю вязкую слюну и продолжаю:

— Моя мать сделала кучу прерываний, чтобы родился Мирослав. Мальчик. Из-за этого я ни за что и никогда не сделаю аборт. Даже если дети получились после такой… дурацкой ночи. Это всего лишь мои принципы. Я действительно даже не помнила, с кем провела ночь. У меня не было намерений тебя шантажировать, и после того, как я узнала, кто ты — отказалась от мысли разыскать отца детей.

Дьявол, он вообще меня слышит? Лицо абсолютно непроницаемое, будто бы я чушь несу. Я так не могу рассказать про пистолет. Мне просто страшно признаться. Если бы он сейчас пошел на диалог… тогда, может быть, я бы набралась смелости, поняв, что с Садаевым можно договориться по-мирному. Объясниться, чтобы не случилось чего пострашнее.

— Рустам, — пытаюсь я растормошить это животное, как неожиданно меня швыряет вбок, на дверь машины. Я вскрикиваю. Только ремни меня спасают от удара. БМВ круто заносит в сторону, и я закрываюсь руками, пытаясь сгруппироваться на сидении.

Тяжелая ладонь Рустама внезапно прибивает меня вниз. Заставляет согнуться в позу креветки. Так и удерживает. Я понимаю, что в нас стреляют. На стекле расцветают один за другим круги из трещин. Словно сумасшедший паук плюется в нас паутиной.

Машину резко кидает и разворачивает. Я слышу жуткий скрежет. Потом внезапный удар — БМВ налетает на что-то. Меня не впечатывает в бардачок, только потому что Рустам по-прежнему держит меня на месте. Я всего лишь больно бьюсь лбом с тихим стуком.

Не знаю, откуда у этого зверя столько сил. Но его рука на затылке кажется мне отлитой из стали.

— Господи, — сдавленно произношу я.

— Сука, — рычит Рустам. Убирает с моего затылка руку, выхватывает откуда-то пистолет, добивает ударом локтя стекло в двери и высовывает руку наружу. Гул дороги разрывают два выстрела. Почти без паузы.

Я в ужасе закрываю лицо ладонями. Руки у меня ледяные, словно я их окунула в прорубь.

Нас пытались убить. Стреляли в машину со стороны Рустама. Только судя по тому, что сейчас в салоне я не с трупом сижу, а с матерящимся сквозь зубы разъяренным мужчиной, стекла своего БМВ Садаев покрыл бронепленкой. Но все равно выстрелы ее почти в хлам разнесли, а Рустам добил локтем.