Данте Алигьери - Анна Михайловна Ветлугина

Посмотрим, как воспринимается Данте-воин по версии «Dante’s Inferno» (игры и аниме). А потом вернемся к нашему методу реконструкции и будем воссоздавать подлинный батальный опыт нашего героя на основании исторических данных.

Ниже процитированы отзывы анонимных интернет-пользователей, людей, явно привыкших к изображению кровавых сцен. И даже они порой признают, что жестокости в «Dante’s Inferno» многовато:

«кровь, насилие и расчлененка»;

«игра „Dante’s Inferno“ довольно кровавая и жестокая. Главный герой будет нарубать врагов своей косой, разрывать на части и даже потрошить. Адские создания нарисованы очень хорошо и выглядят впечатляюще. В игре „Dante’s Inferno“ ад представлен во всей своей красе, повсюду мучаются люди, купаясь в собственной крови, а демоны истязают их плоть в страшных пытках. Стоны и вопли ужаса раздаются со всех сторон…

К чему это я? Да к тому, что если бы мне показали эту игру лет так в десять, то я, наверное бы, всю свою оставшуюся жизнь мучился от ночных кошмаров. Поэтому не покупайте и не качайте эту игру своим младшим братьям или маленьким детям. Нет, если вы конечно хотите кого-то сделать заикой, то эта игра идеально подходит»;

«в игре „Dante’s Inferno“ мы будем преимущественно сражаться, нашинковывая врагов длинной косой и испепеляя их Святым распятием. Если сравнивать ее с другими играми, то я бы сказал, что боёвка тут от „God of war“, с ее знаменитым нажиманием кнопок при завершении смертельных ударов и боях с боссами. Перемещение в ней от „Принца Персии“ с его карабканьем по стенам, веревками и прыжками. Боев и путешествий в „Dante’s Inferno“ 50 на 50»;

«в игре будут попадаться несложные головоломки, которые могут доставить проблемы, ну об этом позже. В общем, игра очень шустрая и динамичная и с лихвой оправдывает присвоенный ей жанр — кровавый слэшер»;

«в принципе ничего сверхнового в ней нет, мы будем так же, как и в большинстве игр такого жанра, отчаянно кромсать врагов своим длинным оружием, при этом набирая комбоудары. Для уничтожения адских созданий у нас есть коса смерти и распятие, это основное оружие, другого не будет. Помимо двух этих приспособлений, мы можем использовать и магию, которая будет открываться по мере прохождения».

…Зачем же из поэта сделали такого монстра?

Мы поразмышляем об этом чуть позднее, а пока вернемся к нашему видению Кампальдинского сражения.

* * *

С утра всех опять подняли затемно. Собирались, ежась от холода, — в горах май словно и не наступал. Проезжая в поисках своего отряда, Алигьери стал невольным свидетелем столкновения Корсо с главнокомандующим. Аймерик де Нарбонн уже в который раз безуспешно повторял Барону приказ — засесть во время сражения в засаде сбоку по левому флангу. Корсо слушал его с явным пренебрежением:

— Ваша французская стратегия неплоха, но я больше верю в яростный натиск моих конников. Против них не устоит никто.

— Твои конники останутся в резерве и нападут, когда порядок аретинцев будет смят после нашего первого броска. Ты понял?

— Хорошо, добрый рыцарь, но не забывай: то, что тебе заплатили много денег за эту вылазку, еще не делает тебя нашим вожаком. Вот так-то.

Де Нарбонн не выдержал:

— Мы на войне, а не на пьяной драке в твоем квартале. Знаешь, что бывает с мятежниками?

Барон состроил непонимающее выражение лица:

— А при чем тут мятеж? Мы идем сражаться за благо и процветание нашей милой родины. Нашей! А тебя наняли руководить безмозглыми пополанами, а вовсе не моими благородными рыцарями. Посему давай делать свое дело и не мешать друг другу.

Аймерик заорал так, что с ближайшего дерева слетела стая воробьев:

— Так и сражайтесь вашим благородством! К чему вам французские стратеги и новейшие арбалеты?! Давайте, воюйте вашим благородством и дешевыми годендагами, сделанными косорукими гентскими пьяницами! Расшаркнитесь перед аретинцами, может, они окажутся благороднее вас и сдадутся без боя! А мне не нужны ваши грязные флорентийские деньги! Я уезжаю туда, где ко мне относятся с должным уважением!

В этот момент к ним подъехал архиепископ Флоренции:

— Корсо, сын мой, что я слышу?! Ты не повинуешься главнокомандующему, которого Церковь благословила на помощь нашему народу? Это грех, за который можно дойти и до отлучения.

Презрительная ухмылка на лице Барона мгновенно сменилась подобострастной улыбкой:

— Что вы, святой отец! Я повинуюсь и служу Церкви подобно верному псу. Просто негоже моим рыцарям сидеть в засаде, будто ночным разбойникам. Но если ваше высокопреосвященство сочтет нужным…

— Сочтет, — веско подтвердил архиепископ. — И помни, сын мой: не сносить тебе головы, коли ослушаешься приказа господина де Нарбонна.

Проговорив эту речь, архиепископ повернулся к Аймерику, стоящему с угрюмым выражением лица:

— Не сердись, мой рыцарь, на заблуждения брата твоего. Вижу, он раскаялся и вернется на путь истинный.

— Хотелось бы верить, ваше высокопреосвященство, — с сомнением отозвался де Нарбонн.

Вскоре, едва дождавшись светлых сумерек, войско выступило. Идти пришлось по крутым, неудобным горным дорогам. В одном месте кобыла Данте встала, не желая спускаться по тропинке, пригодной разве что для коз. Рядом уже стояли другие лошади. Всадники переговаривались, собираясь повернуть обратно. Начали роптать на де Нарбонна, заведшего войско в непроходимые дебри. Однако выяснилось, что они сами сошли с дороги, выбранной командиром, и вынуждены были снова на нее вернуться. Несмотря на острые камни, она оказалась вполне проходимой для конницы.

Так, потихоньку, преодолевая трудности, они все же изрядно срезали угол и вышли к аретинскому лагерю быстро и с неожиданной стороны.

Палаточный лагерь выглядел сонным и умиротворенным. Стояло раннее утро, солнце только начинало отрываться от земли. Но покой оказался обманчивым. Едва флорентийское войско успело построиться, как из палаток начали выскакивать вооруженные воины.

— Незаметно двигайтесь под прикрытием деревьев к той роще, что слева, — приказал Аймерик де Нарбонн Корсо Донати, — в бой пойдете по тройному сигналу трубы. Упаси бог выступить раньше!

— Хорошо, — буркнул Барон и сделал знак своим конникам следовать за ним.

Армия спешно перестраивалась. Вперед вырвались лучники, готовые стрелять по неприятелю, как только он приблизится на досягаемое расстояние. В это время французские конники, стоявшие во втором ряду, тесно сгруппировались, касаясь стременами друг друга. Отряд деи Черки расположился чуть поодаль, за ним стояли копьеносцы и арбалетчики. Данте, случайно оказавшийся на пригорке, смог увидеть больше остальных и залюбовался красотой этого порядка. Однако де Нарбонну, расположившемуся на склоне холма, похоже, что-то не нравилось, он оглядывал ряды, сердито нахмурившись. Вдруг взгляд командующего упал на Алигьери, и Аймерик сделал молодому человеку знак приблизиться. Данте удивленно оглянулся: может, де Нарбонн имел в виду еще кого-то. Но тот снова нетерпеливо махнул рукой. Пришлось беспрестанно понукать кобылку, чтобы протиснуться