Северные сказки. Книга 1 - Николай Евгеньевич Ончуков

рошшеперил, голову загнул, не лезет в печь. «Седь-ко сама, подучи-тко меня». Она и села на лопату, руки к серьчу прижала, коленки жжала, ко щеки притенула, он ей и шурнул в печь. Она закипела, заревела: «Олексанушко, Бога ради, не жги меня, выпусти меня». А он захватил заслонку, держит, она и говорит: «Олексанушко, во дворе-то, на полицы, у меня денег три количи». Он ей жгёт, не выпускат. Потом старуха сгорела, он сам и убежал на своё дело, опэть уехал за реку. У ей сыновья были, они пришли с промысла, а мати нету, не знают, где взеть. Сыновья пришли, печь отворили, што-ле закусывать хотят, а косьё лежит. Один говорит: «То Олексанко сожжоной». Хам, хам, хам. Думают Олесканка едят, а матерь съели.

39

Жених-еретик

Был мужик, да жонка, у их была дочи. Эту дочерь жоних стал свататся, отец-мати не согласны, не отдавают, она всё думат об том, как бы замуж идти. Думала об том, он бутто и приехал. «Отворен давай окошко, срежайся». Она окошко отворила. «Давай, клади всю кладь, едешь дак». Она и стала клась в сани, стала метать окошком. Всё чисто сметала, села и поехала с им. Домашны не слышат, отец да мати, што она работат там. Вот он и повёз, ей и страшно стало гледеть: зубы залезны, глаза хрустальни. Он и говорит: «На улицы лунно, кому куда думно, парень едет, девку везёт, боисься-ле меня?» — «Нет не боюсь». Сама одва жива. Ехали, ехали, довёз до могилы до своей, спустилса в могилу. «Давай, подавай платье». Она и стала подавать платье и выподавала. Свет стал, заря, он пал в могилу навзничь тут и кончилса. Родители у ей схватились, погнались; пригони ли, а она у могилы. Они его тутока вынели из могилы и платье выбрали, осиновый кол заткнули, повалили внич, в испод брюхом. Тут и сказке конец.

10. Шишолов Василий Дорофеевич

Живет в дер. Верхнем Бугаеве. Веселый, разухабистый мужик 40-45 лет, очень похожий характером на Г. И. Чупрова — Калямича, только без его деловитости и практичности в жизни. Живет бедно, потому что постоянно навеселе. У его испорчена семейная жизнь, и В. Д. постоянно жалуется на какое-то горе, которое его гложет. С большим чувством и даже со слезами он спел мне былину про «Чурилу и неверную жену», применяя верно ее содержание к своей доле. Но особенно хорошо В. Д. рассказывает сказки. Беззаветная веселость и большой юмор так же рассыпаны в сказках В. Д., как и в сказках Г. И. Чупрова. Но рассказывает В. Д. и серьезные сказки, с философским содержанием, как например, сказка № 40, «про смерть».

40

Смерть

Живёт хресьенин, у него была хозяйка и был сынок. Хозяйка померла, живут двое с сыном. Отец стал хварать, сын и говорит: «Отеч, ты помрёшь, а што мне оставишь?» — «Я, дитя, оставлю тебе Божье да моё благословенье. Мать-то была жива, пекла калач, он сгорел, я его всё пас, тот оставлю тебе. Съешь ты его с тем моим другом, которой некакой скупы не берёт». Отеч и помер, сын отца и похоронил.

Немного время прошло. Ись захотел. «Ох, мне ведь отец-от колац оставил». Нашол колац, хоцёт колац ись, ему в ум пало: «Отец велел съись с тем, которой некакой скупы не берёт». Остановилса, пошол отцова друга искать. Идёт по дороги, стретилса ему старицёк белой, седатой. «Куда молодец, пошол?» — «Пошол я отцёва друга искать, которой некакой скупы не берёт». И рассказал всё. «Я отцёв друг». — «Нет, ты светитель Христов, Микола угодник, не отцёв друг.

Притця человеку приходит, посулят вам свецю, вы от притци свободите». Розошлись, опять вперёд пошол. Стретилса опять старицёк в ту же пору, бел-седатой. «Вы куды пошли?» — «Пошол я отцёва друга искать, которой скупы не берёт». — «Я отцёв друг». — «Нет, ты светитель Егорей, не отцёв друг. Посулят вам свещу на петь, на десеть копеек, вы от притци свободите». Опэть вперёд пошол. Идёт, встретилса высокаго росту, переслиговатой, страшной. Тот спросил: «Ты куды пошол?» — «А я пошол отцова друга искать, которой скупы не берёт». — «Я отцёв друг». — «Поцему ты отцёв друг?» — «Потому, я у отця душу вьнел». — «Ну так-то дак отцёв друг, ты некакой скупы не берёшь». Сели они, этот колац съели. Отцёв друг и говорит: «Поди в этот город, царь худ, он ищет человека, про свою смерть знать хоцёт. Ты в этот город поди, скажи, што я про царскую смерть знаю. Меня не хто не видят, а ты увидишь; если сижу в головы, царь оживёт, а есле у ног, то помрёт. Он оживёт, тебя пошлёт в банок денег брать, а ты много не бери, по силы возми».

Пришол в город, сказал: «Я бы про царску смерть знал». Все донесли до царя, от царя послали розыскивать и нашли его. Привели к царю, царь на кровати лежит. Зашол, Богу помолилса, на царя посмотрел и отцова друга увидел, сидит у головы. Молодец поклонилса царю. «Вашо царско величество, трудно хворали, тежело, Господь дас здоровья, будите живы». Царю мимо полеще стало. Оградил царь его крестом и послал в банк. «Скольки надо денег, возьми». Пошол, взял немного. Ушол из городу, сошлись с отцовым другом опять вместях. Отцов друг спросил: «Много-ле денег взял». Показал. «Эво скольки». — «Ну, умеренно взял. Ну поди, в другой земли царь худ, скажись, што я бы про царску смерть знал. Ты увидишь меня, в ногах сижу, ты царю скажешь: «Вы умрите». Он тебя крестом оградит и тебе долга-живота на царстве сидеть. Будешь триццеть лет царствовать и, в которой час корону примешь, в тот же час и помрёшь, припасайся к тому времени».

Молодец ушол в город и весь провёл: «Я бы про царску смерть знал». Дошла весь до царя. Этого человека привели к царю. Молодец поглядел, увидел отцёва друга, сидит у ног. «Ваше Царско величество, ели-ели у вас душа в теле, помрите». Царь крест сложил, оградил его. «После долга-живота моего тебе на царство сидеть». Успел слово сказать, и с плец голова покатилась. Помер. Царя похоронили, а молодца на царство посадили.

Вот он живёт и хорошо дело управлят. Хватилса, прошло двадцеть лет, остаетця десеть лет и стал печалитце. «Ах, мне смерть близко». На его тоска нашла, печаль