Дерзкое предложение дебютантки - Энни Берроуз

Миссис Уикфорд энергично закивала:

— При первой же нашей встрече он сказал, что леди Эшенден взяла на себя труд предупредить его о том, что его дочь вот-вот оскандалится, и что именно его следует винить за то, что так плохо ее воспитал. Если он немедленно не предпримет решительных действий, она — то есть ты, Джорджиана, — сделается притчей во языцех. Он был очень расстроен. Признался, что действовал бестолково. Сказал, что давно следовало понять: воспитанием дочери должна заниматься женщина, — пояснила миссис Уикфорд, поворачиваясь к падчерице.

Леди Эшенден внушила папе, что он плохой родитель? Когда на самом деле он был самым лучшим отцом на свете?

— Леди Эшенден рассказала ему о том, как хорошо Сьюки воспитана и какое благотворное влияние сможет оказать на Джорджиану, живя с ней под одной крышей. Она выразила уверенность, что если я прекрасно вырастила одну дочь, то смогу достигнуть такого же результата снова. Ему было достаточно один раз увидеть Сьюки, чтобы почувствовать разницу.

Эдмунд поморщился, и Джорджиана сообразила, что слишком сильно сжала ему руку. Ее собственная боль была столь велика, что удивительно, как она еще не воет.

— Твой отец умолял меня вернуть тебя на путь истинный. И заодно объяснить… — она жестом указала на кровать, — про твое состояние.

И Джорджи наконец поняла. Отец никогда не сумел бы ей растолковать, что происходит с ее телом, когда она начала взрослеть. Инстинктивно она всегда скрывала от него свое состояние.

— Он признался, что ему не хватает духу призвать тебя к дисциплине и что ты сильно разбалована, хотя это его следовало бы выпороть за твое неумение отличить хорошее от дурного.

Отпустив руку Эдмунда, Джорджи зажала рот ладонью, чтобы заглушить всхлип. Ей наконец стало ясно, почему отец так внезапно переменил свое к ней отношение. Она осознала, что породило те взгляды, которые он на нее бросал, будто он сильно в ней разочарован. На самом деле то было не разочарование, а чувство вины. Он пытался исправить в ней недостатки, в появлении которых винил себя…

Неудивительно, что он отворачивался всякий раз, как мачеха брала в руки палку, чтобы поучить падчерицу уму-разуму. Неудивительно, что он не мог смотреть дочери в глаза. Он не стыдился ее и не разочаровался в ней. Он стыдился самого себя.

Эдмунд обнял ее рукой за плечи, будто догадавшись, что она едва сдерживает слезы, и она с благодарностью уткнулась ему в плечо. Все эти годы Джорджиана считала, что сначала Эдмунд, а потом и собственный отец предали ее, но, как оказалось, все было совсем не так.

Во всем виновата леди Эшенден и ее козни.

— Зачем она так поступила? — Джорджиана с мольбой посмотрела Эдмунду в глаза. — Зачем приложила столько усилий, чтобы заставить нас ненавидеть друг друга?

— Хотела увериться, что наш разрыв будет окончательным.

Джорджи нахмурилась, совсем перестав что-либо понимать.

— Но… почему? Эдмунд вздохнул.

— Она не желала, чтобы я женился на тебе.

Джорджи окончательно запуталась.

— Женился на мне? Тогда? Но… мы же были детьми, слишком юными, чтобы задумываться о браке.

— Джульетте было всего четырнадцать, когда она воспылала роковой страстью к Ромео, — возразил он. — Когда миссис Балстроуд рассказала моей матери, при каких обстоятельствах застала нас, та, должно быть, сочла тебя развитой не по годам. И предприняла меры, чтобы помешать мне подпасть под действие твоих чар.

— Хватит об этом говорить, — вмешалась миссис Уикфорд, успевшая восстановить душевное равновесие. — Отпусти лорда Эшендена, Джорджи, будь хорошей девочкой.

Привыкшая повиноваться мачехе, Джорджи и на этот раз послушно сделала, что та ей велела.

— А теперь, милорд, — продолжила миссис Уикфорд, подходя к двери и открывая ее, — не изволите ли выпить чаю перед уходом? Заодно и обсудим детали.

Вопросительная интонация этой фразе была придана исключительно из уважения к его рангу.

На самом деле мачеха просто выгоняла его из комнаты Джорджианы.

— Перед уходом? Нет, Эдмунд… — Джорджиана побледнела: если он сейчас уйдет, то будет обязан жениться на ней. Хотя на самом деле ничего подобного ему делать совсем не хочется.

Однако Эдмунд поднялся на ноги.

— Твоя мачеха права. Нетрадиционный характер нашего обручения неминуемо вызовет кривотолки. Я не хочу сделать ничего такого, что еще сильнее запятнало бы твою репутацию.

Нетрадиционный? Какое преуменьшение! Если бы мачеха их не обнаружила и не подняла бы крик, на который сбежались слуги, никакой помолвки вообще бы не случилось.

Но теперь, когда Эдмунд упомянул о преимуществах, которые их брак принесет Сьюки, мачеха не успокоится до тех пор, пока не увидит объявление о помолвке в «Морнинг пост».

— Эдмунд, должен быть другой способ исправить ситуацию.

Он повернул к ней свое угрюмое лицо.

— Ты рассматриваешь помолвку со мной всего лишь как несчастливое стечение обстоятельств?

— Разумеется, да! Ты и сам это знаешь! Эдмунд отверг ее, когда она умоляла его спасти ее от необходимости ехать в Лондон на ярмарку невест, затем он, как мог, учил ее премудростям обращения с поклонниками, вплоть до составления списка качеств, которыми должен обладать ее будущий муж…

Он пожал плечами:

— Как бы то ни было, мы поженимся. Нас застали при компрометирующих обстоятельствах, и брак — единственный способ спасти твою репутацию, не бросив при этом тень на Сьюки. Пора тебе, — обронил он на ходу, направляясь к двери, — приучать себя к этой мысли.

Дождавшись, когда объявление о его предстоящей свадьбе с мисс Джорджианой Уикфорд появится в газетах, Эдмунд снова нанес ей визит. Он не собирался давать ей ни единого шанса уклониться от брака, когда сумел-таки поймать ее на крючок.

Кроме того, как оказалось, организация свадьбы в кратчайшие сроки требует многих и многих часов напряженной подготовки.

Однако Эдмунду нужно было переговорить с Джорджи до церемонии. Он не хотел, чтобы она следовала по проходу в церкви, питая хоть какие-то сомнения касательно его желания жениться на ней. Ее чувства мгновенно отражаются у нее на лице, поэтому все присутствующие непременно догадаются, что что-то не так. И начнут придумывать байки, не имеющие отношения к действительности, но которые будут приняты за чистую монету потому лишь, что те, кто их распространяет, присутствовали на церемонии.

Взлетая по ступеням дома Джорджианы по прошествии трех дней после проникновения в ее спальню, Эдмунд с сожалением размышлял о том, что побег считается скандальным поведением. Он бы с куда большей охотой увез Джорджи далеко-далеко и женился на ней, не привлекая к событию ненужного внимания.

Однако в этом вопросе его матушка и мачеха Джорджи выступали заодно: необходимо устроить церемонию настолько масштабную и пышную, насколько возможно подготовить за то короткое время, которое он согласился ждать, чтобы сделать Джорджи своей женой.