Слова, из которых мы сотканы - Лайза Джуэлл

– Приятно познакомиться, – сказал он.

– Да, – неопределенно отозвалась Джульетта, прежде чем развернуться и направиться обратно в дом.

Бендикс рассмеялся.

– Она чрезвычайно заботливая, – сказал он.

Лидия немного подумала и рассудила, что, наверное, он прав. Лидия платила Джульетте за то, чтобы она присматривала за ней и ее домом, и все, что не вписывалось в первоначальную договоренность, включая кошек и гостей дома, отметалось с порога.

– Да, – согласилась Лидия. – Но Джульетта хорошо, очень хорошо выполняет свою работу. Мне кажется, это правильное капиталовложение. Я плачу ей за содержание дома, чтобы он выглядел точно так же, как в тот день, когда я приобрела его. Если бы я жила здесь сама по себе, то он был бы похож на студенческое общежитие. Знаете, я прожила здесь уже целый год и не видела ни пятнышка известкового налета. Все это позволяет сохранять ценность дома на прежнем уровне, если я вдруг решу продать его.

Бендикс улыбнулся.

– Все в порядке, – заверил он. – Я не англичанин, и вы не обязаны объяснять мне подобные вещи. Там, откуда я приехал, домохозяйку может позволить себе любой человек со средствами. Там люди считают тебя сумасшедшим, если у тебя есть деньги и ты этого не делаешь. Вы, англичане, очень странно относитесь к таким вещам. Вы как будто стыдитесь своих денег и успеха. Вам нужно радоваться и праздновать свой успех! Прекрасная молодая женщина, которая всего добилась сама, решительная и целеустремленная! Ого, да вам нужно кричать об этом с крыши! Вы должны гордиться собой!

Лидия заморгала, глядя на него. «Что он только что сказал?» – думала она. Он назвал ее прекрасной? Лидия понятия не имела, насколько она прекрасна. Каждый раз, когда она смотрелась в зеркало, оно сообщало ей разные вещи. С другой стороны, еще никто не называл ее красавицей. Ей оставалось лишь делать собственные выводы, но тут она терялась в догадках. Однако комплимент от Бендикса был маленькой гирькой на весах, склонявшей Лидию к вере в свою красоту. Он не имел причин говорить ей это. Он не имел от этого никакой выгоды.

Когда Лидия сидела на веранде и солнце грело ей лицо, кошка сонно улыбалась, лежа на коленях у Бендикса, а сам Бендикс смотрел на Лидию со смешанным выражением гордости и приязни, у нее крепло ощущение, что в конце концов она не так уж оторвана от остальных людей, и впервые в жизни фрагменты ее личной головоломки начали складывать в одно целое. Кошка, тренер, тот факт, что она никогда не разделяла свою ДНК с ненавистным человеком, даже этот дурацкий большой дом – все это как будто означало нечто важное. Сцена был подготовлена. Расчет времени был правильным. Теперь Лидия нуждалась лишь в том, чтобы кто-то связался с ней и сказал, что хочет встретиться.

Сэм посмотрела на Робин, костяшки пальцев упирались ей в подбородок. Глаза были грустными и серьезными. У локтя стояла чашка чая с перечной мятой, и Робин уже знала, что она не будет пить. Им предстояло объяснить слишком многое.

– Почему ты мучаешь моего сына? – тихо спросила Сэм.

Робин вздрогнула. Она не ожидала таких слов. Она думала, что Сэм точно знает, почему она мучает ее сына. «Потому что он мой брат, разве не ясно?»

– Разве вы не знаете? – Робин стала дергать выбившуюся нитку на скатерти, не в силах выдержать напряженный взгляд Сэм.

– Что именно? – спросила мать Джека.

– Я думала, вам все известно, – пробормотала Робин.

– Юная леди, я скажу, что мне известно: мой сын ни к кому не испытывал таких чувств, какие он испытывает к тебе. Он впечатлительный человек, красивый, ласковый, замечательный, и он преподнес тебе свое сердце на тарелочке. Он думал, и я тоже думала, что ты испытываешь к нему такие же чувства. Мне было ясно, что вы оба без ума друг от друга… а теперь ты оставила его в преддверии ада. Я знаю, что он взрослый человек; я понимаю, что это не мое дело и я не должна здесь находиться, но я просто не могу иначе, потому что он мой единственный мальчик. Я очень люблю его и не могу вынести того, что ты делаешь с ним. Я этого не вынесу!

Голос Сэм пресекся на последних словах, и Робин посмотрела на нее. Сэм плакала. Робин снова отвернулась.

– Послушайте, все не так просто, – начала она. – Это… я думала, вы знаете. Вы правда не знаете?

– Что?

– Отец Джека… он на самом деле был сиротой из приюта Барнардо? Он на самом деле погиб в автокатастрофе?

Сэм сморгнула слезы и непонимающе уставилась на нее.

– Что? – повторила она.

– Это правда? История про отца Джека?

– Разумеется, это правда.

Уже когда она заговорила, Робин поняла, что это правда, и почувствовала, как все внутри нее рушится и течет, словно поток воды из открытого шлюза плотины. У нее подкосились ноги. Сердце почти остановилось, но потом возобновило свой ход, и Робин ощутила почти непреодолимый порыв маниакального смеха, нараставший у нее в груди. Она тяжело сглотнула и хладнокровно улыбнулась Сэм.

– В самом деле? – спросила она.

– Разумеется. Какой мне смысл лгать об этом? И какое отношение это может иметь к твоим отношениям с Джеком?

Смех снова закипел в груди Робин. Ее улыбка расширилась.

– Я думала… Сейчас вы решите, что я сошла с ума… но я думала, что он мой брат.

– Что?!

– Понимаю, это звучит безумно. Но было так много вещей… Мы очень похожи друг на друга, а потом я зарегистрировалась в реестре родственников по донорской сперме и узнала, что у меня есть брат, родившийся в 1983 году. И тогда я подумала… А вы! – Робин вдруг вспомнила. – Вы так необычно вели себя в тот вечер, когда мы пришли в гости и я рассказала, что родилась от анонимного донора. Вы так странно смотрели на меня…

Сэм заморгала и покачала головой.

– В самом деле?

– Да! Как будто это совпадало с вашими мыслями. Как будто вы сами брали сперму от анонимного донора.

Сэм рассмеялась.

– Ничего себе! – сказала она. – Честно говоря, я не помню. Но если я странно смотрела на тебя, то, наверное, потому, что меня интересует все, связанное с родословной. Потому что у Джека нет отца. Наверное, я всегда подсознательно ищу подтверждение, ищу другие взгляды, другие способы смотреть на вещи. Я всю жизнь чувствовала себя виноватой в том, что он рос без отца.

Ее суровое лицо смягчилось, и она положила большую, грубоватую руку на руку Робин.

– Ох, милая, – ласково заговорила Сэм. – Милая девочка. Не могу поверить, что ты так долго терпела и при этом считала, что все делаешь неправильно. Тебе нужно было сразу же обратиться ко мне. Я бы уже давно успокоила тебя на этот счет и избавила от всех этих страданий. Потому что вы с Джеком идеально подходите друг другу. И поверь, я сделаю все необходимое, чтобы поддержать вас. Я верю в вас, а мне трудно говорить подобные вещи. Это мой мальчик, мой единственный ребенок, и никто не может быть достаточно хорош для него. Но ты можешь. Я искренне верю в это. А иначе зачем бы я пришла сюда?