Карма фамильных бриллиантов - Ольга Володарская

Пока Аня ломала голову над этой проблемой, прибыл Марк.Девушка впустила его в выделенную ему комнату и вновь вернулась к Элеонориномуплатью. Суханский поставил сумки на пол, поленившись их разбирать, после чегоприсоединился к хозяйке дома: встал у нее за спиной и с любопытством посмотрелна вышивку.

– Тут что-то написано, я правильно понял? –спросил он у Ани.

– Я смогла прочитать два слова…

– Конн и Дуня через пробел, правильно?

– Да, но это абракадабра какая-то…

– Н-да, – не стал спорить Суханский. Потом онопустился рядом с Аней, взял кушак и несколько раз пробежал глазами по первомуслову, цепко вглядываясь в каждую завитушку. Наконец он воскликнул: – Тут тире!Смотрите, между двумя «Н» маленький, но четкий лепесточек, и это может означатьтолько знак препинания!

– И что получается? Кон-Н? Потом «Дуня»? – Онанаморщила лоб, пытаясь сообразить, что это значит, но не смогла. В итогебеспомощно вздохнула: – Еще большая ерунда!

Суханский ее мнения не разделял:

– Это только на первый взгляд. Если же поломатьголову… – Он обхватил лоб руками, но, дотронувшись до заклеенной пластыремраны, поморщился и руки убрал. – Мне Сергей Георгиевич рассказывал, какойЭлеонора была затейницей по части шарад и ребусов. Помню, какими окольнымипутями она вела вас к сокровищам…

– Да, но тогда она хотя бы оставила связное послание, атут… – Аня махнула рукой. – Я даже не уверена, что Дуня – это имя.

– А вы позвоните отцу, спросите у него. Если он знал вокружении Элеоноры Георгиевны хоть одну Дуню, то речь может идти именно о ней.

Аня потянулась к телефону, но тут вспомнила, что отец велелему не звонить, и руку убрала. Поймав вопросительный взгляд Марка, онапояснила:

– Папа сейчас занят. Как освободится, сам со мнойсвяжется.

И только она сказала это, как ее мобильный разразилсявеселой песенкой из мультика «Мадагаскар», что означало: звонит именно отец.

– Да, папа, – выпалила Аня в трубку.

– Ну, как дела? – поинтересовался Сергей.

– А у тебя?

– Все нормально.

– Она умерла своей смертью?

– Нет, ее застрелили.

Аня ахнула и испуганно спросила:

– Тебя, надеюсь, не заподозрили в убийстве?

– Карелия мертва как минимум четыре дня. Когда ееубили, я еще был в Светлогорске или летел с Марком в самолете… Кстати, онвернулся?

– Сидит со мной рядом, помогает разгадывать вышитыйКарелией ребус.

– Ага! Значит, буквы мне не привиделись! И что там?

– Какая-то Дуня.

– Что, что? Повтори, пожалуйста, я не расслышал, тутмашины шумят…

– Кон. Тире. Н. Пробел. Дуня.

– Что за ерундовина?

– Мы с Марком тоже понять не можем. Кстати, ты непомнишь, в бабулином окружении не было Дунь?

– Нет, – не раздумывая, ответил он.

– Ты так уверен?

– Уверен, потому что женщины из Лининого окружения неносили таких «простецких» имен. Даже если кого-то из них родители нареклиГлашей или Парашей, то дамочки все равно представлялись другими, болееблагозвучными именами.

– Тогда что означает слово «Дуня»?

– Пока не могу сказать, но я подумаю…

– Когда приедешь?

– Минут через двадцать буду.

– Мы ждем.

Бросив: «Ну все, пока», – Сергей отсоединился.

– Не знает? – спросил Марк, едва Аня убралателефон.

– Нет. «Кон» тоже не вызвал никаких ассоциаций.

– У меня одну вызывает. С азартными играми… – Онпокачал головой. – Нет, карты тут явно ни при чем. Как и рулетка…

Суханский пересел на диван и впал в глубокую задумчивость.Аня не стала ему мешать, тихонько отошла к окну и достала сотовый телефон. Ейвдруг захотелось услышать голос Петра, поболтать с ним не о деле, а окакой-нибудь умиротворяющей ерунде. У нее было очень неспокойно на сердце,тревожно как-то, маетно (не из-за смерти модистки и даже не из-за пропавшего«Славы»), и Аня надеялась, что родной голос мужа развеет тревогу и маету…

Она набрала Петин номер и стала ждать, когда он ответит.Ждать пришлось недолго. Уже после второго гудка она услышала отрывистое:

– Да!

– Привет, милый, – сказала Аня нежно.

– Здравствуй. У тебя что-то важное?

– Нет, просто хотела поболтать…

– Мне некогда, извини, – отрезал он. – Черезчас освобожусь, позвоню.

И отключился!

Неспокойное Анино сердце тут же екнуло сильнее обычного, иона подумала: «Забудет, не позвонит!»

И Аня оказалась права – Петр так и не связался с ней. Ничерез час, ни через два. А когда она сама попыталась до него дозвониться,оказалась, что телефон у него отключен.

Вульф с опаской вошел в полутемный зал клуба «Голубойщенок», настороженно осмотрелся. Собираясь в этот гей-клубешник, он готовилсебя к худшему – толпе фриков, разряженных, раскрашенных, манерных, целующихсяпо всем углам и щупающим друг друга за ягодицы, – и настраивал себя наблагодушный лад. «В конце концов, это не мое дело, – уговаривал себяНовицкий. – Каждый живет как хочет и спит с кем хочет. Главное, чтоб ниодна тварь ко мне не подкатила, иначе я за себя не отвечаю…»

Но действительность Вульфа приятно порадовала. Посетителей вклубе оказалось немного, и все они имели самый обычный вид. Целующихся тоже ненаблюдалось. Все чинно сидели за столиками, попивая шампанское и непринужденноболтая. На фрика тянул только переодетый в бабу певец, исполняющий на сценекакую-то душещипательную песенку, но таких чудиков можно увидеть не только вгей-клубах, а и на эстраде.

Найдя глазами самый дальний столик, Эдуард Петрович прошел кнему. Едва успел опуститься на стул, как к нему подскочил официант с меню вруках. Вульф, не заглядывая в него, заказал себе зеленого чая и попросилпозвать администратора. Паренек переполошился, думая, что сделал что-то не так,но Новицкий успокоил его, сказав, что собирается поговорить с его начальникомпо личному вопросу. Официант кивнул головой и унесся выполнять поручение,игриво повиливая тугими ягодицами.

Администратор появился буквально через минуту. Судя понадписи на бейджике, его звали Лазарем. Но не слово поразило Вульфа, а наличиена безымянном пальце его правой руки обручального кольца.

– Вы женаты? – не смог сдержать удивленияНовицкий.