Право на дочь - Чарли Маар

Инны скрывается за дверью своего кабинета. –Даже у меня от него мурашки по коже.

В ответ Инна только поджимает губы и, попрощавшись, спешит нагнать начальника.

Я возвращаюсь в кабинет и устало падаю в рабочее кресло. Бросаю взгляд на рамку с Асиной фотографией, которая стоит у меня на столе рядом с компьютером.

Моей малышке здесь два года. Её день рождения. Асёнок сидит за праздничным столом и, сложив губки трубочкой, задувает свечки.

У меня в голове вдруг проскальзывает мысль: жаль, что Лёша пропустил эти моменты. Три дня рождения Аси прошли без него. Также, как и первые шаги, первый выросший у Асёнка зубик. Первое слово. Конечно, “мама”...

Не знаю зачем, но я достаю из сумки телефон и начинаю перелистывать альбом с дочкиными фотографиями. На них – вся Асина жизнь, начиная с первых фото в роддоме и заканчивая самыми последними, которые я делала совсем недавно.

Ассоль вообще очень любит фотографироваться.

Палец замирает напротив снимка с выписки. Нас тогда встречали те же девчонки из моей общаги. Они и сфотографировали меня с Асёнком на руках. Маленький сиреневый конвертик с едва торчащим из него розовым личиком.

Пожимаю губы, зависая на этом фото.

“У тебя сохранились Асины старые фотографии? Может, с выписки из роддома или где она совсем маленькая?”

Чувствую, как сердце, ускоряясь, начинает разносить по венам волнение.

Закусываю губу, в нерешительности. А потом всё же нажимаю на фотографию и ставлю галочку “отправить” напротив имени Борцова.

Вздрагиваю от неожиданности, когда в этот же момент слышу звук смс-оповещения в коридоре, а через секунду дверь моего кабинета открывается и на пороге вырастает Лёша.

Достаёт из кармана мобильный и вопросительно выгибает бровь, увидев смс от меня.

– Я..., ты просил фотографию Аси с выписки..., – сглатываю, почувствовав внезапное першение в горле, когда Борцов открывает сообщение.

Он отвечает не сразу. Боже, мне кажется, проходит целая вечность, пока он молча разглядывает фото. И у меня за это время сердце необъяснимо разгоняется до скорости сапсана.

Это всего лишь фотография... Сама не понимаю, почему из-за неё я так волнуюсь.

Возможно, потому что могла выбрать любой другой снимок. Например, где Асёнок одна. Но почему-то решила отправить Лёше именно этот...

– Спасибо, Снежан, – наконец отвечает спустя бесконечно долгие секунды молчания.

Убрав телефон в карман, поднимает голову. Наши взгляды пересекаются, и меня, чёрт возьми, по необъяснимой причине бросает в жар.

Чувствую, как горячая волна приливает к лицу и медленно спускается к груди, сжимаясь там во что-то болезненно-тягучее.

– Ты... что-то хотел обсудить по работе? – спрашиваю, чтобы разбить неловкое молчание.

– Да, хотел позвать тебя в конференц-зал. Нужно обсудить пару деталей следующего этапа тендера.

– Ты мог позвонить по селекторной связи. Или попросить свою секретаршу. Не обязательно было самому приходить за мной...

Чёрт! Сама себя мысленно тут же ругаю за то, что заговорила об этой Карине. Не нужно было этого делать. А учитывая то, как я быстро сбежала, когда она подошла к нему в холле, сейчас Борцов решит, что я ревную...

– Снежан, насчёт Карины...

– Ты не должен мне ничего объяснять, Лёш, – подскакиваю на ноги и спешно собираю со стола чертежи, которые делала для тендера. – Это твоя личная жизнь, которая ко мне совершенно никакого отношения не имеет. И вообще, на работе я бы всё же предпочла придерживаться уставных отношений между нами. Поэтому, Алексей Игоревич, давайте пойдём в зал и займёмся тендером.

45 глава

Снежана

– Вот сюда нужен дополнительный слой по барной зоне. И я не вижу включенный в проект дизайн верхней и нижней террасы. Снежана тебе всё предоставила, почему не сделано?

Мы уже час находимся в конференц-зале и просматриваем, наверное, в сотый раз 3-d проект гостиницы, который IT-специалист создавал по нашим с Борцовым чертежам.

Даже учитывая то, что Лёша практически не повышает голос и довольно профессионально и хладнокровно делает поправки насчёт работы айтишника, я прекрасно вижу, что он крайне недоволен. Косяков на самом деле полно. Честно говоря, даже слишком.

– У меня было не так много времени, Алексей Игоревич. Проект выполнен в сжатые сроки.

– У нас у всех было не так много времени, Олег. И сейчас его становится всё меньше и меньше. Но почему-то Морозова, которая работает у нас всего-ничего, со своей задачей справилась и чертежи нарисовала, как было обговорено, а ты облажался.

– Я сделаю исправления. Внесу доработки. Это дело двух-трех дней, – защищается айтишник, то и дело нервно поправляя очки, сползающие с переносицы на кончик носа.

– Три дня это много, Патлов. Даю тебе день. Максимум два. И чтобы все поправки были внесены и доработаны. Мы пока займемся зоной внутреннего дворика. Тебе ещё его делать. Так, на всякий, напоминаю, если ты забыл.

Нервно сглотнув, Патлов кивает, затем выключает проектор, достаёт флэш-карту из ноута и неуклюже выходит из конференц-зала, бросив в мою сторону подёрнутый паникой взгляд.

– Чёрт знает что в голове у некоторых, – устало вздыхает Борцов и откидывается на спинку стула. – Мы так к сроку не успеем. Почему, если время поджимает, все, будто специально, начинают тупить?

– Потому что торопятся? – выношу своё предположение. – Когда что-то пытаешься сделать максимально быстро, многое упускаешь из виду и совершаешь дурацкие ошибки.

– И это мне говорит девушка, которая четыре года назад целый проект за одну ночь нарисовала? При этом у тебя ещё была температура и жуткий кашель.

Очередное напоминание Лёшей о нашем общим с ним прошлом производит на меня эффект как от кардиостимулятора только наоборот. Обычно им заводят остановившееся сердце, а в моём случае – только что бившееся сердце замирает.

Меня уносит воспоминаниями в тот самый день, когда я рисовала чертежи, изо всех сил стараясь создать что-то по-настоящему интересное. Лёша тогда обещал дать мне рекомендации, если ему понравится. А утром он приехал и увидел, в каком я состоянии. Забрал меня из общаги к себе, накупил таблеток, заботился… Тогда и случилась наша первая и единственная ночь. Тогда я ещё не знала, что под сердцем уже появилось моё маленькое чудо – Асёнок. А потом я узнала, что всё со стороны Борцова было ложью и притворством. Потом всё волшебство развалилось на части.

Но рекомендацию он мне оставил… Как и обещал. Хоть в чём-то оказался честен.

– У всех разные способности работать в условиях стресса, Алексей Игоревич, –