Уровень опасности - Игорь Симонов

Выбор был всегда, и Игорь Васильевич всегда это знал. И дальнейшее развитие событий ему было понятно не хуже, чем будущему дознавателю. Будут доказывать факт взятки. Туда же подтянут московского дистрибьютора, который на разнице в ценах обеспечивал наличные, оставляя себе небольшой процент. Получится у них преступная группа. Дистрибьютору легкий испуг, если даст нужные показания, и утаптывание по полной программе с учетом всех его таможенных и налоговых вольностей, если нужные показания дать откажется. Деньги Игорь Васильевич брал сам и сам же отдавал Борису, который им, собственно, и нужен. Председатель тендерной комиссии получал не от него, так что по сути, если упереться, ничего он не докажет. Есть, конечно, вариант упереться, но больно уж интересы у всех разные. В любом случае завтра надо начинать чистить в офисе документы и компьютеры. И надо ехать в Москву разговаривать с дистрибьютором – знали они друг друга больше десяти лет, доверие было полное, но как получится на этот раз? Слишком мутные времена и слишком тяжелая тема.

В любой момент, хоть днем, хоть ночью разбуди и спроси Игоря Васильевича про его отношение к коррупции, ответ был бы всегда один: надо с ней бороться. И это был бы искренний ответ, потому что никаким другим не мог бы быть ответ порядочного человека. А Игорь Васильевич считал себя порядочным человеком. Как же тогда получилось, что, давая такой ответ, он тем не менее был частью этой самой коррупции? То есть именно с ним и надо было бороться. Но, грехи свои признавая, Игорь Васильевич хоть и готов был в них покаяться высшему судье, совсем был не готов каяться перед земными. Потому что судьи земные краткосрочный мандат на отпущение грехов получили не в том окошке и не от того владыки, с решением которого Игорь Васильевич мог бы и смириться. Понятная ему в целом и даже близкая сердцу борьба за укрепление порядка в стране началась без объявления войны и даже без предъявления ультиматума. То, что борьба за наведение порядка невозможна без перехода собственности из одних рук в другие, Игорь Васильевич, слава богу, понимал. То, что для достижения высоких целей, как и при строительстве храма небесной красоты, будет много грязи, и суматохи, и поломанных ног, и рабочие будут жить в барачной грязи – хоть древнеегипетские рабы, хоть нынешние Равшаны, понимал тоже. Была ли обида, что не на той стороне оказался? Ведь не по убеждениям выбирали, а по случаю. Как семьдесят пять лет назад пьяницы и горлопаны раскулачивали тех, кто справно работал, так и теперь тоже. Таковы законы революции. И это лишний раз приводило к мысли, которую не было времени до конца додумать: это не новая революция, а все еще та, и она продолжается. Взбаламутили тогда великую страну, и сколько раз казалось, что все уже – отстоялось, а получается, что нет. Один раз миллионы выкосили, другой, а все равно тлеет искра, и достаточно лишь легкого порыва ветра – и снова появляются откуда ни возьмись и за десять лет всему обучаются, хоть его Лешку с Настюхой взять, а потом опять все сначала.

Напоминание о детях отогнало другие мысли, кроме очень практических. Если ураган пройдет стороной или краем лишь зацепит, детей надо отправлять за границу, Настю так уж точно. Пусть лет пять пересидят там, глядишь, дележ этот будет последним, тогда можно и возвращаться. А лучше и не ждать никакого урагана, куда его там ветер понесет, пока есть время все это решить. Но главное, конечно, готовиться к отпору и решать, что делать с бизнесом. Игорь Васильевич вместе с сыном были единоличными владельцами компании, которую за непрозрачностью операций по-научному оценить будет трудно, но она точно тянула не меньше чем на двадцать миллионов. Оборотной стороной было то, что за минусом удовлетворения жизненных потребностей, пусть и не малых по областным меркам, Игорь Васильевич все инвестировал в развитие бизнеса. То есть всей недвижимости и было, что своя квартира, дом – хороший, но именно дом, а не дворец, да квартира, которую купил сыну год назад. Собирался покупать дочке квартиру в Москве, но там в приличном районе меньше чем за полмиллиона и смотреть было не на что. Бизнес рос, доходы компании росли, но цены на квартиры, машины, дома росли опережающими темпами, что могло означать только одно: доходы целевой аудитории росли куда быстрее его доходов, раз все за такие деньги покупалось. Продолжая логически эту цепочку – его место в списках должно было быть не в первых сотнях да и не в первых тысячах. Отсюда и корневая ошибка во всех дальнейших рассуждениях – что список начнут читать с первой страницы. А на деле открывают его там, где закладки лежат. И кто этими закладками распоряжается, никому не ведомо.

За всеми этими мыслями доехал до офиса. Телефон непривычно не звонил, только жена один раз ближе к обеденному времени спросила, придет ли домой обедать. Пообедать было бы неплохо, но встречаться сейчас с глазами жены было совсем невозможно. Поняла бы сразу, что беда, и начала бы изводить себя. Так нельзя. Сегодня, наоборот, прийти нужно как можно позже, чтобы если и почувствует что, то на усталость списать.

В офисе все было спокойно. На три часа было назначено совещание по вопросу сотрудничества с американской компанией, долго собиравшейся, но все-таки, преодолев все страхи, вышедшей на быстрорастущий российский рынок. Игоря Васильевича приглашали в Москву на встречу с каким-то очередным вице-президентом, который рассказывал обычные сказки про то, что лучше их продуктов, производимых, конечно же, большей частью в Китае на тех же заводах, что и продукты их ближайших конкурентов, на свете ничего нету. Ближайшие конкуренты, понятное дело, возможным сотрудничеством были очень недовольны, а новые пришельцы, упустив как минимум десять лет, но, с другой стороны, не пострадав в результате в девяносто восьмом, сулили теперь золотые горы в виде демонстрационного оборудования, товарного кредита и рекламных денег. Оттягивать решение дальше было нельзя. Мнение коллег было: дают – бери, а с конкурентами как-нибудь разберемся. С них тоже под это дело можно что-то выпросить. Игорь Васильевич склонялся к тому же. Однако все это надо было теперь переосмыслить на фоне надвигающихся потенциальных угроз. А с другой стороны – при чем здесь эти угрозы? Ну, не дай бог, случится что, ну пострадают эти американцы, так никто же их сюда не звал, кредиты у них никто не просил. Не зря же столько лет сомневались, а теперь решились. Значит, учли все риски. А не учли, так это их проблемы.

Основной кабинет Виктора Петровича, тот, в котором он проводил большую часть рабочего времени, находился в трехэтажном особняке в центре города со скромной табличкой у входа «Корпорация Интеринвест». Несмотря на скромную табличку, за всегда закрытой дверью все было очень серьезно. Входить можно было только по одному и обязательно проходить через установку, которые только-только начали появляться в некоторых аэропортах и не получили широкого распространения по причине высокой стоимости. Через нее же нужно было и выйти. Слишком серьезные инвестиционные проекты обсуждались в кабинетах этого недавно отремонтированного желтого с белой лепниной особняка, чтобы допускать к ним человека с дурными намерениями. Инвесторы по праву требовали защиты информации. Количество вопросов, которые приходилось решать Виктору Петровичу, увеличивалось прямо пропорционально росту цены за один баррель нефти марки “Urals”. По мере стремительного роста цены за этот самый баррель так же стремительно, а то и с опережением изменялось мироощущение окружающих Виктора Петровича людей. То есть сначала менялся достаток, а потом менялось мироощущение – в полном соответствии с известной формулировкой основоположников марксистской теории. Сам Виктор Петрович сопротивлялся этим изменениям как мог, но потом расслабился – какой смысл? Жизнь дается человеку один раз – и так далее. Работа забирала время и энергию и расплачивалась деньгами и властью над людьми. Чем меньше оставалось времени от решения нескончаемых вопросов, тем больше доставалось денег и власти. Сектор того, что называется личной жизнью, сузили почти до полоски на площади круга, и в этот узкий промежуток нужно было вместить общение с молодой женой и маленькой дочкой, взрослым уже сыном от первого брака, по дню, по полдня в месяц отдыха, посмотреть фильм хороший, поиграть в теннис, раз в год в театр сходить, почитать хорошую книгу – так и не смог избавиться от привитой родителями вредной привычки. На старых друзей времени уже не оставалось.