Бастион одиночества - Джонатан Летем

А впрочем, эти белые и пуэрториканцы, быть может, и песен-то их никогда не слышали, а его самого, вероятно, принимали за гангстера или сутенера, нагло заявившегося сюда и купившего дом, который он и не собирался ремонтировать.

Барретт стоял долго, уперев руки в бока, таращась в пространство перед собой, нутром ощущая заинтригованность всей улицы. Потом очнулся и вернулся в дом.

Только когда дверь за ним закрылась и Дин-стрит пришла в себя от промелькнувшего видения — лимузина, костюмов и певцов, — кто-нибудь из ротозеев наверняка заметил эту замершую в тени сбоку от дома фигуру. Старика с хмурым лицом, курчавой черно-белой бородой, в белой футболке и с золотой звездой Давида на цепочке — Барретта Руда-старшего.

До сих пор о приезде еще одного представителя семьи Рудов ходили лишь слухи. И вот Руд-старший впервые показался соседям на глаза. Наблюдение же за ними он вел давно. Сидел у облупившейся батареи на первом этаже и приглядывался ко всем, кто проходил по тротуару мимо дома: к Марилле и Ла-Ла, к мальчишкам с мячами, унаследовавшим от Генри заброшенный двор, к владельцам собак, выгуливающим своих питомцев и тайно сбрасывающим кучки дерьма в сточную канаву. Он наблюдал и за фанк-компанией, слышал взрывы их смеха, от которых чуть не обрушились потолки. А теперь сидел во дворе, показывая себя всей улице. Как и сын, он хотел сейчас, чтобы его увидели.

Научиться обставлять Артура Ломба в шахматы кольцо ничуть не помогло, в этом не было сомнений. В течение часа он трижды проиграл ему. Они сидели, ссутулившись, на залитом солнечным светом крыльце дома Артура, как две разморенные ящерицы на серой скале. Дилан мысленно умолял Артура сходить на кухню за томатным соком, бутербродами с индейкой и печеньем, которые его мама каждое утро перед уходом на работу заворачивала в бумагу и убирала в холодильник. Перерыв на ленч был хорошим поводом отвлечься от атакующих пешек и убийц-ладей, в любой момент готовых раздавить несчастных коней, сонных слонов и опрокинуть голого короля Дилана. Мама Артура, узнав о его приятеле, стала оставлять в холодильнике вдвое больше бутербродов. Стать постоянным сотрапезником мальчишки, у которого нет других друзей и чья мать об этом прекрасно знает, не составляло труда. Дилан догадывался, что мать Артура подкупает его бутербродами. Может, и сам Артур об этом догадывался, потому-то и клацал так омерзительно зубами во время еды. Казалось, он хочет перемолоть в муку дни наступившего лета, убить их как пешки на доске.

Его собственные пешки почти никогда не покидали доску и настойчиво атаковали фигуры Дилана. По завершении игры Артур вновь и вновь убеждал его начать следующую партию. Если в этот день играли «Янки» или «Метс», было поспокойнее. Все внимание Артура сосредотачивалось на Филе Риззуто или Линдси Нельсоне, «Метс» он обычно предрекал провал, а «Янки» подбадривал криками и восхвалял. В другие дни они слушали какую-нибудь из сорока любимых радиостанций Артура — осточертевшие «Вернемся к тому, с чего начали» или «Очарование дня».

— Классная песня, — объявлял Артур, когда в очередной раз слышал «Конвой». Почему она ему нравилась, он никогда не говорил. Наверное, считал, что Дилан воспринимает его слова как нечто безусловное, не требующее комментариев.

А Дилан ни о чем его не спрашивал, не желая попадаться на удочку, молча сидел и крутил вокруг пальца серебряное кольцо. Он как будто выстраивал вокруг себя стену, забывал обо всем на свете и летал в воображении.

Артур, пытаясь привлечь его внимание, повторял несколько раз:

— Алло! Алло! Есть кто дома?

Иногда для разнообразия они отправлялись на Флэтбуш за комиксами — «Фантастической четверкой», «Защитниками» и «Призрачным всадником». На прочитывание выпусков уходило пять минут, затем Артур укладывал их в пакеты, убирал на полку и снова расставлял на доске фигуры.

Однажды, вконец измучившись и едва не сходя с ума, Дилан в очередной раз опрокинул поверженного короля и неожиданно сказал:

— Пошли посмотрим, дома ли Мингус.

Артур вытаращился на него.

— Я не ослышался?

— Конечно, нет.

— Ты познакомишь меня с Мингусом Рудом?

Лицо его выражало изумление и одновременно торжество. Как будто, десять дней изводя Дилана утомительными партиями в шахматы, он стремился именно к этому результату.

— Почему бы и нет, — ответил Дилан.

— Я обеими руками «за».

Дилан пожал плечами, не желая показывать, что для него такой поступок — нечто запредельное. Он дал себе слово никогда не приводить Артура даже в окрестности Дин-стрит, по крайней мере тогда, когда их могли увидеть шатавшиеся по округе компании. Теперь он нарушал еще одну данную себе клятву. Но, если подумать, она ведь и не имела особого смысла. Белая кожа Артура не могла усугубить положение Дилана и не делала его еще более светлым.

А при виде пешек, снова возвращающихся на доску, он бы не выдержал и точно тронулся бы умом.

Мингус оказался дома. Сидел на боковом крыльце, наполовину скрытый в густой тени, мечтательно глядя на предмет в руках, будто на живое существо, нуждающееся в защите. Новенький, без единой царапины сполдин.

Когда они подошли к крыльцу, Мингус поднял голову, и Дилан мгновенно определил, что его друг опять заглянул в морозилку отца, угостился ее содержимым и теперь ловит кайф, наслаждаясь одиночеством. Глаза его неестественно блестели.

— Нашел, — объявил Мингус, показывая сполдин.

— Это Артур, — негромко произнес Дилан, стремясь поскорее оставить позади момент представления друг другу двух своих приятелей, знакомить которых он прежде и не собирался. — С Пасифик.

Мингус с преувеличенным интересом взглянул на Артура и протянул руку.

— Здорово, Артур! Как поживаешь?

— Нормально, — застенчиво пробормотал Артур.

— Па-си-фик, — протянул Мингус, с трудом шевеля языком, будто пробуя слоги на вкус. — А на Пасифик у тебя нет друзей, Артур?

— Там… Хм… Нет ребят моего возраста.

— Правда? — Мингус скорчил удивленную гримасу. — Кажется, я понимаю, о чем ты, м-да. Как ты думаешь, кто потерял этот мяч, а, Артур? Какой-нибудь маленький пацаненок?

— Скорее всего, — промямлил тот. Ему было неловко поддерживать этот разговор, он чувствовал себя не в своей тарелке в этом чужом дворе и выдавал глупые ответы.

— Сыграем? — предложил Мингус.

Артур беспомощно глянул на Дилана.

— Что скажешь, Ди-мен?

— Если бы еще вспомнить, как это делается, — небрежно бросил Дилан, показывая Артуру, насколько давно и крепко он дружит с Мингусом.

— Сейчас я такую подачу тебе покажу!

— Валяй.

Может, это лето как раз ждало тот момент, когда они вернутся к прежнему, чтобы окутать их, как мягким желе, светом и теплом. Квартал внезапно превратился в музей под открытым небом — в музей прошлого. Двор заброшенного дома принял их так радушно, словно давно мечтал опять стать полезным. Хорошо, что на них смотрел Артур, если бы не он, Дилан и Мингус так не старались бы. Им захотелось вдруг показать этому парню, что такое Дин-стрит, рассказать, с чего все начиналось. Если бы не Артур, Дилан и Мингус опять отправились бы расписывать ДОЗОЙ фонарные столбы или затеяли бы очередную секретную операцию.