Паиньки тоже бунтуют - Татьяна Тронина

– А, да, еще же Наталья… – Я горстью зачерпнула воду, та сквозь пальцы тут же просочилась каплями вниз.

– И прелести твоей секрет – разгадке жизни равносилен… Это перефразируя поэта. Значит, дело не только в тебе, но и во мне тоже. Почему я люблю тебя?

– Ты любишь меня? Ты действительно любишь?

– Очень. Очень! – Леша смотрел на меня такими удивленными, сияющими глазами, что мне стало даже немного жутко. Потому что я хотела, чтобы он меня любил, чтобы говорил все эти приятные вещи… Словно сейчас на моих глазах совершалось какое-то чудо.

Мы довольно долго болтали о каких-то пустяках, смеялись, он прикасался ко мне, и все это – каждое движение, каждое слово – уводило меня в самый центр волшебного водоворота.

Леша помог мне выбраться из ванны, закутал в большое махровое полотенце. Хотел взять на руки, но я не далась:

– Нет! Сама дойду. Это пошлость – таскать на руках… Это штамп из плохих мелодрам. Терпеть не могу.

– О, да ты эстетка!

– И я о том – ты меня совершенно не знаешь, а говоришь, что любишь. А может, бывает так: один человек влюбляется в другого, а потом, когда узнает его лучше, любовь становится все меньше и меньше…

– Бывает. А бывает и наоборот: узнаешь человека все лучше и приятно удивляешься, восхищение растет, и любовь тоже становится все больше и больше. Ты же меня ненавидела, помнишь?

Я забралась под одеяло. Леша поцеловал меня и сказал, что придет позже.

Пока я ждала его, почти заснула и забыла, где я и с кем. Пришла в себя от того, что Леша меня обнял. Он лежал рядом – свежий и влажный, немного пахнущий мылом с ароматом чайного дерева. «Это же сон, – лениво подумала я. – А во сне можно все!»

Было так приятно ни о чем не беспокоиться и делать то, что нравится. А мне определенно нравилось прикасаться к Леше и чувствовать его руки на себе. Ничего лишнего. И как-то… даже телесно легче, приятнее, чем с Артемом. Огромным, неповоротливым и массивным Артемом.

Наверное, я бы сошла с ума, если б вышла замуж за Артема. Всю жизнь ощущать рядом с собой эту каменную плоть? Не знать, о чем говорить с ним, не смеяться без причины, не представлять даже, что он чувствует, как вести себя с ним, не подозревать, что ему нравится, что нет… Конечно, можно поговорить с человеком. И договориться о многом, в том числе и вот о таких интимных моментах – как тебе приятнее и как ему. И после уже действовать по заданной схеме. Но смысл? Если программы уже заранее не совпадают… Я где-то читала о проведенном на эту тему исследовании, о том, что полностью подстроиться друг под друга и получать при этом удовольствие сразу обоим невозможно… Доволен будет лишь кто-то один. Потому что человеческие возможности – не кнопки на стиральной машине: быстрая стирка, долгая, прополоскать. У человека таких настроек нет, если уж и сравнивать с техникой, то в человеке она, что называется, заводская. Заложенная изначально. И ничего кардинально не изменить, не подкрутить и не настроить.

А вот с Лешей с самого начала все было так, как надо. Нежное начало, томительное продолжение и бурный финал, от которого у меня даже слезы на глазах выступили. Мы и заснули одновременно, обнявшись.

Утром я проснулась от запаха кофе.

– Лида, проснись. Я ухожу. Тут завтрак на кухне, – раздался знакомый голос.

Я открыла глаза и села в постели. Вспомнила. Удивленно улыбнулась.

В комнату вошел Лешик, уже полностью одетый:

– Мне надо бежать.

– Ты куда? – пробормотала я.

– Вечером приду, расскажу. Ты оставайся. Если все же захочешь выйти – просто захлопни дверь. – Он крепко поцеловал меня. Затем обернулся на пороге, посмотрел на меня серьезно и сказал: – Я люблю тебя, Лидочка. Пока…

Клацнула дверь в глубине квартиры.

Я встала и, завернувшись в простыню, подошла к зеркалу. Придерживая простыню у груди, я принялась пристально разглядывать себя. Повернулась одной стороной лица, затем другой.

Это я. И, кажется, неплохо выгляжу. Красивая. В меня можно влюбиться, зеркало не врет.

Я услышала, как где-то зазвонил мой мобильный. Нашла его в прихожей, в кармане своей куртки. Борис Львович – высветилось на экране. Меня искал мой начальник. Я положила продолжающий заливаться трелью телефон обратно в карман куртки и попятилась назад.

Я не могла сейчас разговаривать с Борисом Львовичем. Я прекрасно знала, зачем он звонит. Теперь я здорова, мой больничный закрыли, пора выходить на работу. Борис Львович звал меня на очередную конференцию. Или симпозиум. Или деловую встречу… Не важно. Возможно, переводить пришлось бы здесь, в Москве, но, скорее всего, мне опять предстояла командировка. В другой город или даже в другую страну. А мне этого совсем не хотелось. Тем более сейчас. Но все время увиливать от заданий не получится – понятное дело, что Борис Львович меня уволит.

«Ну и хорошо, пусть увольняет!» – внезапно решила я и прошла на кухню. В электрической скороварке я обнаружила кашу, затем стала искать чашку, чтобы налить себе кофе. Стеклянный кофейник еще был горячий. Открыв одну из полок, я потянулась за чашкой. Налила в нее кофе, затем поставила на стол. И заметила на боку чашки надпись – Наташа.

Наташа…

Мне сразу расхотелось и есть, и пить. Наташа. Этот дом, эта квартира еще полны памятью, полны вещами той, прошлой жизни. Наташа. Она здесь, верно, часто бывала раньше… А я здесь чужая. И этот мужчина мне тоже чужой. И потому так сладко было вчера, потому что брала то, что мне не принадлежало. Ворованные яблоки всегда вкуснее.

Я придумала себе новую жизнь, именно что – придумала. Моя новая жизнь пока еще только фантазия, мираж. В реальности все иначе.

Я вылила кофе в раковину, туда же поставила чашку. Взяла с полки новую, на этот раз без всяких надписей. И заставила себя позавтракать.

Мне было страшно. Некоторое время я сидела за столом в оцепенении, затем вновь помчалась в прихожую. Схватила свой мобильник, набрала номер начальника…

– Алло, Борис Львович, это Савельева! Извините, отключила звук у телефона, не сразу заметила…

– Лидхен, майн энгель… [2] Как хорошо, что ты перезвонила. Я сейчас в диком затруднении: наша группа отправилась в Дрезден, но мне сообщили, что два переводчика вышли из строя… Это катастрофа. Нам не хватает людей. Тебе нужно срочно отправиться на замену.

– Я готова, Борис Львович.

– Отлично, отлично… После Дрездена придется завернуть в Берлин. На один день хорошо бы и в Венецию заглянуть…

Ох, ну и хитрый лис Борис Львович! Мягко стелет, да жестко спать… Взял меня в оборот по полной.

– Хорошо, Борис Львович, – тем не менее кротко ответила я.

– Ты очень меня выручишь, Лидочка. Но в двадцатых числах тебе все-таки придется слетать и в Астану. Я даю себе отчет в том, что выходит очень много поездок, но ты сама понимаешь: пока ты болела, за тебя выполняли работу другие люди…