Маги Гипербореи - Элеонора Девильпуа

Несколько минут спустя юноша остановился перед механической дверью, пройдя через которую можно было попасть в самое сердце Магистериума, внутренний двор, где и собирался Совет. Ластианакс еще никогда там не бывал. Поверх колесного механизма, приводившего дверь в движение, стояла защитная печать. С отчаянно бьющимся сердцем он приложил ладонь к печати и влил в нее сгусток анимы, чтобы активировать. Ничего не произошло. Молодой человек подумал было, что зал отказывается его впускать, как вдруг раздалось мелодичное пощелкивание: шестерни завертелись и дверь отворилась. Только василевс, члены Совета и секретарь суда могли пройти в эту дверь – ни перед кем другим она не открылась бы.

Во внутреннем дворе царил яркий свет, тут и там зеленели диковинные растения. Прозрачный потолок из адаманта защищал это место, в котором раз в десять дней собирались самые могущественные маги города. Шесть членов Совета, точно великие мудрецы, уже сидели на своих местах, размещенных по кругу. «До чего забавная идея», – подумал Ластианакс, преступая через узкий водосток, чтобы присоединиться к своим новым коллегам. У него были все основания сомневаться в мудрости этих министров.

Тем не менее от этого зала буквально веяло величием и важностью. В своих пурпурных тогах, задрапированных идеальными складками, советники василевса сидели на каменных скамеечках и сами походили на статуи. В сторонке от этого величавого круга стоял за пюпитром секретарь суда, готовый запротоколировать все принятые решения, которые в дальнейшем будут воплощать в жизнь чиновники Магистериума. Напротив входа восседал на высоком троне василевс, державшийся с достоинством, приличествующим его титулу. На его нестареющем лице застыло бесстрастное выражение. Как и во время скачек, он был одет в длинную, расшитую золотыми нитями тогу, подхваченную на талии массивным поясом из орихалка и лазурита. В отличие от министров правитель сидел на троне из черного дерева, покрытом шкурой белого грифона.

Ластианакс приблизился к правителю и поклонился до земли, не поднимая глаз.

Тайнограф заранее объяснил юноше церемонию приема в Совет, не менявшуюся веками. Василевс жестом позволил Ластианаксу приблизиться. Молодой маг почтительно взял протянутую ему монаршую руку и, как того требовал протокол, на миг прикоснулся губами к бледной, перечерченной синими венами коже.

Во всяком случае, он намеревался лобызать длань правителя не дольше секунды. Когда его губы коснулись кожи, он увидел на тыльной стороне ладони василевса печать, состоящую из сложного набора элементов. Юноша хотел было отпрянуть, но было уже слишком поздно: его рот словно приклеился к холодной кисти правителя. От изумления у него округлились глаза: он почувствовал, как печать вытягивает из него аниму.

Необычный феномен длился несколько секунд, в течение которых Ластианакс чувствовал, как из него выкачивают энергию. Затем печать снова стала невидимой, и он смог освободиться.

От потрясения молодой человек едва не забыл о предписанном протоколе, но в последний момент спохватился: ему удалось отвести взгляд и не смотреть василевсу в глаза. Медленно пятясь, молодой маг отошел от трона, чувствуя себя так, словно постарел на несколько лет. Краем глаза он заметил сытое выражение лица монарха и насмешливые взгляды других министров.

Так вот как правителю удалось дожить до таких лет! Оказывается, он крадет аниму каждого нового члена Совета! Ластианакс был поражен тем, что василевс рискнул поставить печать на своем теле, хоть и не мог не восхититься гениальностью этого приема: за одно мгновение василевс не только полностью восстановил аниму, которую постоянно сосала из него печать, но даже с избытком зачерпнул чужой жизненной силы.

После пережитого у Ластианакса кружилась голова. Он занял единственное свободное место, расположенное дальше всех от трона правителя. Эпарх Мезенс, сидевший справа от монарха, то и дело бросал на юношу недовольные взгляды. Слева от василевса сидел министр торговли, маг придирчивый, но неподкупный, а слева от него помещался стратег, высокий мужчина с элегантными тонкими усиками. За ним шел главный казначей: брови у него росли в форме бкувы V, придавая министру весьма суровый вид. При Ластианаксе казначей насупился пуще прежнего. Как и предсказывал Петрокл, казначей не простил выходку Арки во время Атрибуции и перенес неприязнь к девочке на ее нынешнего наставника.

Притворившись, что не замечает неприязненного отношения коллег, Ластианакс огляделся в поисках хоть одного дружелюбного лица. Взгляд его упал на пятого члена Совета, Триериоса, министра колоний. Однако, вместо того чтобы улыбнуться юноше, тот ограничился коротким кивком. Ластианакс предположил, что обещанный обед с Пиррой прошел для Триериоса неважно, и эта мысль его приободрила. Вряд ли его бывшая одноклассница безропотно выслушивала сальности престарелого сластолюбца. Впрочем, это было слабым утешением по сравнению с враждебно настроенным против него Советом.

– Хорошо, – сказал эпарх. – Теперь, когда мы все в сборе, мы наконец можем начать. Прежде чем перейти к повестке дня, не желаете ли вы вынести на рассмотрение Совета какой-то особый вопрос?

Вопросов у Ластианакса имелась масса, но он пока был не в том положении, чтобы выступать на собрании, большинство участников которого не одобрили его назначение. Поэтому он хранил молчание, а слово взял стратег.

– Со своей стороны я лишь хочу подтвердить уступку Касситеридских островов Темискире. Сегодня утром мне доставили письмо от Ликурга, в котором он выражает глубочайшую благодарность за доверие и дружбу, которыми вы, Ваше Величество, его удостоили. Ликург вновь выражает готовность вместе с вами строить более безопасный мир и сообщает вам, что будет использовать умения островных племен для усовершенствования своего арсенала. По его оценкам, темискирские войска будут готовы высадиться на побережье Аркадии в течение двух лет, – заключил он, переплетая тонкие пальцы.

Они с эпархом обменялись многозначительными взглядами. Казалось, василевса устраивает такое положение дел, а вот Ластианакса оно совершенно не обрадовало. Он оглядел своих новых коллег. Очевидно, в Совете не было единодушия по этому вопросу: Триериос с мрачным видом протирал свое пенсне, министр торговли хмурился, главный казначей выглядел недовольным.

– Прошу прощения, боюсь, я не вполне вас понял, – решился он. – Мы безвозмездно передаем Ликургу Касситеридские острова, а Ликург еще и сообщает нам, что усилит свою военно-морскую мощь?

Стратег пригладил тонкие усики и холодно взглянул на юношу.

– Мне кажется, я выразился совершенно ясно. Или вы знаете других правителей по имени Ликург? – процедил он с притворной вежливостью.

– Как вы оцениваете потенциальную опасность, которую этот флот будет представлять для нас, коль скоро он окажется так близко от наших собственных границ? – поинтересовался Ластианакс, постаравшись говорить как можно дипломатичнее.

Справа от него Триериос, похоже, забыл о неудачном свидании с Пиррой и подавал юноше предупреждающие знаки. Стратег выгнул бровь, а эпарх чуть улыбнулся уголком рта и слегка подался вперед. Ластианакс понял: именно эпарх стоит за этой идеей с передачей островов, а стратег всего лишь выполнял его указания.