Нож в сердце рейха - Виктор Федорович Карпенко

сдергивая покрывало. На двух подносах стояли тарелочки с горячими колбасками и жареным картофелем и бутылка красного французского вина. – Извини, но это все, что смогли для нас приготовить. Гостиничное кафе уже два года не работает…

Ужин прошел в тягостном молчании. Вино не сняло возникшего напряжения между молодыми людьми.

Приняв душ, Кристина ушла в спальню. Федор тоже сполоснулся. Оглядев гостиную, он не нашел постельного белья. «По-видимому, в спальне, – решил он. – Но как его забрать? Вдруг Кристина уже уснула?»

Неожиданно девушка, лишь в ночной рубашке, появилась в дверном проеме. Подойдя к Федору, взяла его за руку и дрожащим от волнения голосом чуть слышно произнесла:

– Мне холодно и так одиноко…

Рядом с ним, без туфель на каблуках, она показалась ему крохой. Федор осторожно поднял ее на руки и, прижав как наивысшую драгоценность, переступил порог спальни…

Утро выдалось на редкость солнечным, как и настроение у молодых людей – радостное и солнечное.

– Как ты поведешь машину? Ты же совсем не спал! – укоризненно покачала головой Кристина, игриво целуя Федора в кончик носа.

– А мы не поедем… Давай останемся здесь еще на день и не будем вылезать из постели! Закажем еду в номер. Задернем шторы… – мечтательно произнес он.

– Ну нет! А как же Женева? Горы? Наконец, твой Роберт Шихман? – рассмеялась девушка, пытаясь выскользнуть из-под руки Федора, но не тут-то было. Он еще сильнее прижал ее к себе.

– Тише ты, медведь, раздавишь бедную девушку!

Неизвестно, сколько бы еще по времени продолжалась эта игра, если бы не стук в дверь.

– Прошу прощения, – послышался голос горничной, – но мне нужно забрать посуду…

Федор нехотя поднялся с постели, зашел в ванную комнату, где завернулся полотенцем, и открыл дверь.

– Воды для душа я нагрела, – тихонько и как-то заговорщически произнесла горничная, – а через полчаса принесу кофе…

– Отлично, – так же тихо произнес Федор. – А пирожное вы не могли бы достать? Моя девушка ужасная сластена.

– Постараюсь.

Федор вернулся в спальню. Кристина уже сидела у зеркала и расчесывала волосы.

– Ты не хочешь принять душ? – целуя девушку в шею, спросил Федор.

– Хочу. Но не ждать же вечера…

– Горячая вода тебя уже ждет и меня тоже…

– Нет, нет! – запротестовала Кристина. – Душ принимаем раздельно, а то и до обеда не выедем из городка.

Вскоре горничная принесла кофе и кремовое пирожное.

Кристина радовалась лакомству, как маленькая девочка, но больше нее доволен был Федор, а может быть, горничная, получившая от молодого господина такие чаевые за свои старания, что не скопила бы такую сумму и за несколько месяцев.

Молодые люди приняли решение в Женеве вначале посетить Роберта Шихмана, а потом уже осмотреть город, если удастся, совершить прогулку по Женевскому озеру, походить по ресторанам и кафешкам, которых было немало на каждой улице.

Дом Шихмана внушал уважение: большой, старинный, стоявший не в общем порядке, а в глубине парка за высокой кованой оградой. Привратник, спросив, кто пожаловал, пропустил за калитку молодую пару и попросил подождать. Вскоре он вернулся и пригласил Карла и Кристину в дом.

В огромном холле молодых людей встречал уже немолодой, немногим за пятьдесят, мужчина. Невысокого роста, тучный, с большими залысинами, лицо круглое, улыбчивое, глаза серые, глядят по-доброму, с некоторым любопытством. Протянув руку, произнес:

– Чем обязан? Роберт Шихман, – представился он.

Федор назвал себя и представил свою спутницу.

– Я по поручению Гельмута Шранка…

– Как? Он же пропал без вести еще в 1941 году…

– Все так, да не совсем… – начал было Федор, но Роберт его остановил:

– Позвольте… Так гостей у нас не встречают. Я надеюсь, вы не спешите? Вот и хорошо. Проходите… Рита, – подозвал он горничную, – помоги господам раздеться.

Отдав необходимые распоряжения, вернулся к гостям.

– Прошу прощения, что не приглашаю вас в зал… Скажу по секрету – там холодно. А здесь, в столовой, тепло и уютно. Располагайтесь.

Рассевшись с гостями в кресла у камина, Роберт Шихман попросил Федора продолжить рассказ.

– Гельмут Шранк умер у меня на руках от туберкулеза в начале декабря прошлого года. Мужественный был человек… До самой последней минуты я не услышал от него ни слова жалобы на свою непростую судьбу. Он очень любил Гертруду и девочек, и последние минуты своей жизни говорил только о них, и все думы были тоже о них. Там же, не могу сказать где, он поведал мне о вас. Очень дорожил вашей дружбой. Прощаясь, он сказал, что, если будет необходимость, я могу обратиться к вам за помощью…

– Да, да, конечно! – горячо откликнулся Роберт. – Всем, чем смогу! С Гельмутом мы одно время работали вместе… И хотя у нас почти двадцать лет разница в возрасте, были большими друзьями. А старшая из девочек…

– Анна…

– Конечно же, Анна – моя крестница. Они нуждаются? Я отправлял Гертруде деньги, но перевод вернулся, – развел руки Роберт. – Я отправлял дважды, и дважды деньги возвращались.

– Да, это на нее похоже. Жена Гельмута гордая женщина, она даже от родителей не приняла помощи.

– У них был конфликт…

– Я знаю. Мне об этом Гельмут рассказывал. Не волнуйтесь, я был у них дома, и у меня она деньги взяла. Теперь я сделаю все, чтобы семья Гельмута Шранка ни в чем не нуждалась.

– Что же вас, дорогой Карл, и вашу обворожительную сестру привело ко мне?

– Только воля покойного и большое желание познакомиться с его другом, – доброжелательно ответил Федор. – Мы из Берлина. Здесь всего на два дня… Хотелось осмотреть город…

– Вы уже где-то остановились? – повернулся он к Кристине.

– Пока еще нет. Прямо к вам, – улыбнулась девушка.

– Тогда эти два дня вы мои гости, – безапелляционно заявил Роберт Шихман. – Дом большой, комнат предостаточно, и если вы не возражаете,