Роковые шпильки - Шерил Дж. Андерсон

– Я буду вести себя очень осмотрительно, обещаю. Спасибо, что пришли, – она протянула руку. Я подумала, что для рукопожатия, но оказалось, что таким образом она давала Пегги знак вернуться. Правильно истолковав намек, я быстренько удалилась.

Я уже начала понимать, что расследование убийства имеет много общего с романтическими свиданиями: доверяй своим инстинктам, обращай внимание на скрытый смысл сказанного, не злоупотребляй гостеприимством.

Выйдя на ступеньки музея, я остановилась, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Пойти в «Сент–Реджис» и попробовать там что–нибудь разнюхать или вернуться в офис и попытаться еще раз заглянуть в музыкальную шкатулку Ивонн? Интересно, ее карточка тоже из отеля «Сент–Реджис»? Или лучше ответить на телефонный звонок?

Это была Кэссиди.

– Не обольщайся, это не твой красавчик детектив, это всего лишь я.

– А кто сказал, что при звуке твоего голоса мое сердце не начинает биться чаще?

– Обсуди это со своим психоаналитиком, крошка, а пока что объясни мне, почему я узнаю об историческом поцелуе из вторых рук?

– Кэсс, я слегка сошла с ума.

– И это позволяет тебе нарушать этикет взаимоотношений с лучшей подругой?

– Нет.

– С тебя поход в ресторан, и тогда я подумаю, заслуживаешь ли ты прощения.

– Давай встретимся за ланчем.

– Я не могу вырваться. Да и потом, ты думаешь, что не будешь занята на ланч?

– Ну да, – сказала я, не понимая, к чему она клонит. Опять намекает на детектива Эдвардса?

– А ты не думала, что Гарретт может пригласить тебя на ланч?

Я не ахнула, хотя и должна была бы. Как я могла забыть?.. Даже по телефону было слышно, как тяжело вздохнула Кэссиди.

– Слава богу, что я догадалась позвонить. Поезжай.

– Кэсс, я и вправду сошла с ума!

– Обрати это себе на пользу. Заставь его думать, что сделала ему большое одолжение, потому что тебе было очень трудно выкроить время из своего напряженного графика расследования убийства, чтобы заскочить на минутку и подкинуть ему идею статьи. Не сомневайся, он это проглотит.

Не имело смысла объяснять Кэссиди, что я на это не способна. Я уже наизусть знаю текст лекции, которую она читает мне всякий раз, когда я признаюсь в своей неуверенности или сомнениях, но за это я люблю ее еще сильнее. Но вот насчет того, удастся ли мне продать идею Гарретту Вилсону, когда у меня в запасе меньше получаса, чтобы собраться с мыслями, у меня были серьезные сомнения.

– Это может быть не…

– Это – самый подходящий момент, все будет прекрасно, ты справишься, а сейчас отключайся и отправляйся туда. Это все благодаря моему соблазнительному бедру. Другого такого случая может не представиться.

– Кэссиди, но я действительно…

– И я тоже тебя люблю. Иди. Потом сразу же позвонишь мне и все расскажешь. – Она отключилась, а я побежала вниз по ступенькам, чтобы поймать такси.

Милостивая судьба послала мне таксиста, который был так же погружен в свои мысли, как и я, и не собирался вступать в разговор. Усевшись на заднее сиденье, я сделала глубокий вдох. Нужно сосредоточиться. Иначе важные вопросы, от которых зависит вся моя будущая жизнь – вроде этой встречи или разрыва с Питером – останутся нерешенными. Интересно, это странное ощущение у меня в желудке вызвано дурным предчувствием или излишком выпитого кофе? Впрочем, это может подождать. Не все сразу, главное сейчас – Гарретт Вилсон. Я сделала еще один глубокий вдох. Ну что бы такое придумать, чтобы продать ему мою идею, от чего оттолкнуться?

Переместившись на тридцать пять кварталов и представляясь в приемной «Манхэттена», я так и не знала ответа на этот вопрос. Даже по внешнему виду офиса сразу можно было сказать, что это более серьезный журнал, чем наш. Наш офис – светлый, воздушный, легкомысленный, там всегда пахнет так, будто кто–то только что разогревал в микроволновке попкорн, а потом побрызгал вокруг эссенцией сандалового дерева, чтобы скрыть запах. Этот офис был полон густых, насыщенных красок, натертых мастикой деревянных панелей и толстых ковров, приглушающих звуки. А пахло здесь свежесрезанными цветами и свежесмолотым хорошим кофе.

Сидящая во мне трусиха надеялась, что девушка из приемной насмешливо улыбнется и во всеуслышание объявит, что никак невозможно, чтобы у меня была назначена встреча с Гарреттом Вилсоном, потому что мистер Вилсон принимает только настоящих журналистов. Вместо этого секретарша улыбнулась с отрепетированным шармом, показала на вишневые кожаные кресла и сообщила, что помощник мистера Вилсона придет за мной буквально через минуту.

Я не умею ждать. В вывернутой физике моего мира организм отдыхающий мгновенно превращается в организм нервничающий. Добро бы я еще нервничала из–за чего–нибудь стоящего. Например, сейчас мне следовало волноваться о том, буду ли я выглядеть полной дурой, убеждая мистера Вилсона, что заслуживаю странички в его журнале. Так нет, вместо этого я размышляла, в каком отеле могли предаваться утехам Тедди с Ивонн, если не в Сент–Реджисе. Конечно, это была часть истории, которую я собиралась продать, но совсем не та ее часть, от которой мог прийти в восторг главный редактор.

К счастью, помощница появилась раньше, чем я успела перепрыгнуть на следующий уровень тревоги. Она выглядела безупречно – высокая, роскошная, элегантная – и я, внушая себе, что лучше чувствовать неловкость в ее присутствии, чем в присутствии ее босса, пошла за ней в глубь холла, слушая, как ее каблуки стучат по полированным плиткам. Наверняка выстукивают азбукой Морзе: «Вот идет неудачница».

Не знаю, услышал ли это послание мистер Вилсон. Очутившись в его офисе, я совершенно забыла о его помощнице, потому что была ошеломлена им самим. Он относится к тому типу мужчин, каких изображал Кэри Грант, плюс современные преимущества в виде персонального тренера и подтяжки век. В газетно–журнальных кругах он пользуется прекрасной репутацией, его любят благотворительные организации, к тому же говорят, он – влиятельная фигура в политике штата. Господи, и о чем я только думала?

Он не стал садиться за письменный стол красного дерева, размером со сцену для постановки «Призрака Оперы», а сел напротив меня на стул, который его предки, вероятно, собственноручно внесли на борт «Мэйфлауэра»[77]. Свет, льющийся из расположенного позади него окна, создавал вокруг него некую ауру – а может быть, просто подчеркивал ту, что у него уже была.

– Очень приятно познакомиться, – сказал Вилсон, стряхивая пылинку с изготовленных на заказ брюк. Наверно, это была единственная пылинка в безупречно чистой комнате. – Моя дочь – ваша большая поклонница, – потрясающе. Моя репутация меня опережает. – Признаться, мне тоже нравится ваша колонка.

Справившись с шоком, я выдавила: