Наследник Альфы - Екатерина Лира

Так значит, то, что происходит сейчас с Мирославом, не из-за кулона-мышки? Покосилась на кольцо на цепочке, что все еще держала в руке.

Барс не сводил с него глаз, но и попыток встать и отобрать силой больше не делал.

Сейчас, после того, как выпил целебный раствор, он выглядел уже лучше. Лицо посветлело, разгладилась складка между бровей. Только кровь в уголке губ все еще напоминала о приступе.

Начинать первым, судя по всему, Барс не собирался. Но раз уж ему так дорого это злосчастное кольцо-коготь, а отнять его силой он не может, то почему бы не сыграть на этом.

— Что ж, раз так, я пойду, — без сожаления произнесла, запихивая цепочку в карман.

— Стой!

Все произошло мгновенно. Я не успела повернуться, а гуру уже стоял у дверей, перегораживая дорогу. В первый момент мне показалось, что их двое, настолько быстро всё произошло. Но нет: у стены уже никого не было.

Мерзкие мурашки снова начали копошиться у меня на спине.

«Забыла, с кем имеешь дело? Да они тут все нелюди!» — тяжело сглотнула, пытаясь снова вернуть себе уверенность.

— Пока ты не отдашь мне мою вещь, ты никуда не пойдешь, — его лицо исказилось фальшивой улыбкой.

«Он не может мне навредить», — пришлось напомнить себе, чтобы хоть как-то избавиться от поступившей к горлу паники.

Не успела я решить, что мне делать, как Мирослав вдруг закрыл глаза, словно что-то сдерживая внутри себя. Сухо кашлянул. Его движения были скованными, отрывистыми, как у человека, испытывающего постоянную боль.

«Но ведь Руслан говорил, что этот целитель из театра может спасти практически кого угодно… Магия способна на любые чудеса, разве не так?»

Неясная мысль показалась очень важной. Я не сразу поняла, о чем она.

«Магия ему и не нужна…» — говорила Ника.

Мирослав действительно не выглядел как человек, которому нужна магия. Он использовал психологию, арома масла и простейшие манипуляции. Рассуждал о деньгах, налогах и доходах, как простой бизнесмен.

Может быть, магия и была тем, что его убивает? Какое-то волшебное проклятие?

— Тебе нужна я…

Мы с Люсей не просто поменялись местами — я попала именно в ее тело. У меня до сих пор были выжженные осветлителем волосы, которые уже начали потихоньку отрастать, и ее шрамы на теле.

Мирослав громко расхохотался и игриво подвигал бровями:

— А ты решила мне себя предложить? — вопреки пренебрежению, на его лице промелькнуло нечто тёмное, хищное. Всего миг — и пропало.

Может быть, мне показалось? Или нет…

— Ты хочешь сбежать из этого мира, — чем больше я говорила, тем отчетливее понимала, что это правда. — И по какой-то причине, для того чтобы уйти самому, тебе нужна я.

Мужчина чуть склонил голову набок. Медленным оценивающим взглядом прошелся по мне снизу вверх.

— Молодец, пять. Можешь повесить себе на шею бумажную медальку, — его голос сочился ехидством, но взгляд был странным. Больше не насмешливым или злым. — Кто бы мог подумать, что ты захочешь тут задержаться.

— Может быть, стоило предложить прямо?

Если бы он пришел в первый день моего пребывания здесь, скорее всего, я бы согласилась сбежать. Но сейчас… сейчас я уже не хотела возвращаться.

Здесь я чувствовала себя нужной, любимой. Здесь мне было о ком заботиться и о ком беспокоиться.

— Я до последнего не был уверен, что у меня все получилось. Вот только блохастый явился весьма не вовремя в прошлый раз. Но если хочешь… — это его «хочешь» было настолько двусмысленным и пошлым, что меня передернуло.

— Нет, — я покачала головой. — Не хочу.

— Что ж. Столько экспериментов… — он картинно вздохнул. — И первый же удачный опыт, похоже, стал слишком удачным. Я чертов научный гений.

Он смотрел на меня немигающим взглядом, на губах расцветала сумасшедшая улыбка.

Его руки мелко подрагивали, словно от нетерпения, он то и дело облизывал пересохшие губы.

— Просто скажи, что затеял отец Руслана, и я уйду отсюда.

— А если я не хочу, чтобы ты уходила? — чувственно произнес он, делая шаг ко мне.

«Он действительно спятил…»

Его глаза блестели, как при лихорадке, он приблизился ещё немного.

Чтобы хоть как-то его отвлечь, я снова вытащила кольцо из кармана. Стоило чуть отвести цепочку от себя, как фокус внимания Барса моментально сместился.

— К тебе приходил Раис Галавиц? Ты знаешь, что с ним?

— Приходил. Хотел, чтобы я вместо него избавился от его сына, — хрипло прошептал мужчина. — Но мне нет смысла лезть в эти разборки.

— И куда он пошел потом?

— Слышал, что он пытался проклясть его чем-то заковыристым, вот только откатом шибануло, так что сейчас он пытается сделать себе бойца, который бы вышел против сына.

— Сделать бойца? Это как?

— Факты я тебе рассказал. Выводы из них за отдельную плату. Если хочешь, чтобы я помог, придется перед этим согласиться оставить этот мир.

Он раскинул руки в стороны, совсем как там, на занятии, когда изображал всезнающего гуру.

— Разве тебе не хочется вернуть детям их настоящую мать? — он насмешливо поднял бровь, но то и дело продолжал коситься в сторону кольца.

«Голлум какой-то…» — отметила про себя. От осознания его слабости мне стало не так страшно.

— Представь, каково будет только что родившемуся младенцу, — театрально прошептал Мирослав. Совсем как на занятии, когда давил на жалость, расписывая ученикам последствия их «выбора» по лечению одного из пассажиров. — Он никогда не увидит свою настоящую мать.

— Он и так бы ее не увидел. Люся была всего лишь суррогатной матерью.

— О, так ты не знаешь? — неожиданно развеселился Барс.

Я насторожилась. Предчувствие забило тревогу:

— Не знаю чего?

— Люся была донором яйцеклеток одно время… Святая женщина, — хмыкнул он. — Для эко была взята одна из ее замороженных клеток.

Когда я, пошатываясь, прошла мимо Мирослава, он не стал больше мне мешать, загораживать путь. Глаза его цепко следили за моей рукой, сжимающей цепочку.

«Еще увяжется…» — отстранённо подумала я и, замахнувшись, постаралась забросить кольцо подальше вглубь комнаты.

Барс подался за ним и в следующую секунду буквально перетек в то место, куда попало кольцо, перехватив его на лету.

Больше в мою сторону он не смотрел.

«Точно, Голлум…»

Как я дошла до лифта, почти не помнила. В голове шумело, ноги были ватными. Казалось, меня ударили по голове, оглушили. Вот только вместо биты была информация. Ребенок, которого я ношу… мой?