Русич. Последняя битва - Андрей Посняков

– Генрих, ты?

– О да, прекраснейшая из прекрасных.

– Входи же, не стой.

Паж вошел… и столбом застыл на пороге: прекрасная госпожа стояла перед ним почти что нагая, в сиреневой полупрозрачной накидке из тончайшей ткани, отнюдь не скрывавшей всех манящих прелестей ее обладательницы.

– Ну что же ты стоишь, мой верный Генрих? Докладывай. Ты отдал перехваченное письмо дону Хуану?

– Отдал, – справившись со смущением, кивнул паж.

– Ну-ну, не надо смотреть в пол. Или я недостойна твоего взгляда?

Пани Елена двумя пальцами взяла пажа за подбородок и, чуть наклонившись, неожиданно поцеловала его прямо в губы.

– О… – не в силах поверить в случившееся, прошептал тот. – О, божественная…

– Ты хочешь сказать, что готов ради меня на все? Не правда ли, верный Генрих?

– О, да, да… На все… На многое…

– А ведь у меня есть к тебе одна просьба.

Паж упал на левое колено и приложил руку к сердцу.

– Я выполню все, моя госпожа, все, что бы ты ни попросила! Пусть даже ради этого мне придется расстаться с жизнью!

– Милый мальчик… Мне вовсе не нужна твоя жизнь… ведь ты меня так любишь… Вот, возьми.

Прекрасная паненка протянула влюбленному мальчишке короткую железную трубку – ручницу:

– Ты ведь умеешь стрелять?

* * *

Генрих вышел от своей госпожи красный, словно вареный рак. Душа его была полна греховных иллюзий, ведь красавица пани так много обещала ему, что… О, будь, что будет!

Парень так замечтался, что едва не позабыл просьбу своей возлюбленной дамы, вспомнил уже, когда разделся и забрался в постель. Обрадованный – что все же не забыл, вспомнил – накинул на плечи плащ, босиком спустился к людской, подозвав первого же попавшегося на пути слугу:

– Передай конюху – пусть срочно зайдет к госпоже!

Уже с самого раннего утра в замок съехались гости. В глазах рябило от пестрых костюмов знати и их челяди. Разноцветные суконные вамсы соседствовали с бархатными колетами и коттами, те – с расшитыми гербами плащами, синими, зелеными, алыми беретами, украшенными фазаньими перьями, с дорогими попонами, с усыпанной драгоценными камнями упряжью. Некоторые гербы Раничев уже видел и раньше – взять вот хоть того серебряного орла на лазоревом поле, что красовался на низеньком толстячке с улыбчивым, выбритым до синевы, лицом записного пройдохи. Иван не помнил, как звали сего доблестного рыцаря, да и не очень-то ему было нужно помнить.

Вот на вороном коне проскакал к гостям хозяин, Здислав из Панева, в щегольском синем плаще с собольей оторочкой, в шапке, щедро усыпанной жемчугом. Остановившись, спешился, с любезной улыбкой встречая только что въехавшую в ворота замка пару – высокого худощавого мужчину с длинной рыжей бородой и красивую женщину с пронзительно синим взглядом. По тому, как рыцарь Здислав смотрел на нее, по не сходившей с его уст улыбке, Иван догадался, что женщина эта не кто иная, как пресловутая баронесса Изольда фон Эппл. А высокий мужчина, не иначе, ее дражайший супруг с ветвистыми, как у оленя, рогами.

– А где же мой верный оруженосец Александр? – громко спросил мужчина, и Раничев понял, что не ошибся.

– Он ждет нас у лисьих нор, – пояснил пан Здислав. – Надеюсь, мы сегодня прекрасно проведем время. У меня, кстати, гостят миннезингеры! Позвольте представить вам знатного кастильского рыцаря дона Хуана!

Раничев сдержанно поклонился.

Затрубили трубы, залаяли поджарые охотничьи псы, и пестрая кавалькада всадников весело и неудержимо понеслась к лесу.

Иван ехал в самом конце, собственно, его ведь не очень-то интересовала охота. Мельница – вот бы что осмотреть, проверить! И еще… Незнакомца в алом плаще с золотым оленем среди толпы всадников не было! Что ж, оно и к лучшему, не придется ничего выдумывать – на нет, как говорится, и суда нет.

Подумав так, Иван несколько повеселел и, поддавшись общему веселью, взял лошадь в шпоры, быстро нагнав радостно несущуюся кавалькаду. Прямо перед ним, на белом иноходце, скакала пани Елена. Стянутые лишь тоненьким ремешком волосы ее вились на ветру золотистой неудержимой бурей. Рядом с ней, почти стремя в стремя, ехал паж Генрих в узенькой зеленой курточке, обшитой рыжим беличьим мехом, а уж за ним скакали слуги.

– Эгей! – Иван помахал рукою, с удовольствием увидев, как прекрасная паненка, повернув голову, с улыбкой помахала в ответ.

Охотники постепенно разделились на несколько групп, каждая из которых пыталась опередить соперников на пути к лесу, где уже дожидались загонщики. Интересно, кого будут бить? Лису, кабана, оленей? Впрочем, честно сказать, Раничева это занимало мало. Куда больше интересовала мельница.

– Где река? – на ходу спросил он какого-то угрюмого парня, кажется, конюха или стремянного.

– Там, – махнув рукой влево, с ухмылкой ответил тот.

Иван придержал коня и – потихоньку-полегоньку, – повернув влево, двинулся по узкой тропинке. Синело над головой небо, чистое, без единого облачка, вокруг густо росли высокие папоротники, ивы и клены.

Очутившись на широкой поляне, Иван не удержался от искуса испытать свое оружие.

Долго заряжал, отмеривая специальными мерками порох, забил пыжи, а уж поверх них – маленькие железные ядрышки. Зажег фитиль, прицелился, нет, целиться тут было невозможно, просто направил оружие в старый пень…

Бабах!

Выстрел прозвучал настолько громко, что у Раничева заложило уши. Покрутив головой, он поднес фитиль к следующему стволу…

Бабах! Бабах! Бабах!

Выпустил одну за другой все четыре ядра. А пню – хоть бы что! Ну хоть бы один выстрел – в цель. Куда там… Вот уж воистину – «фирма гарантирует полную тайну полета пули».

Раздраженно плюнув, Раничев покачал головой и, пнув пень ногою, отправился дальше.

Чем дальше он углублялся в лес, тем больше попадалось на пути вековых дубов и вязов. Да и тропинка становилась все уже, местами даже приходилось продираться сквозь такие заросли, что Иван не без оснований опасался сверзиться с седла вниз, зацепившись за какую-нибудь ветку. Пока Бог миловал, однако следовало быть осторожней. Неплохо бы и проверить, а в правильном ли направлении он движется? Действительно ли впереди река?

Раничев выбрал небольшую полянку, спешился и, привязав коня к ближайшему дереву, пошел вперед, обходя стороною глубокий овраг. Шел, шел – и вышел-таки к неширокой дороге, вполне пригодной для проезда груженных зерном и мукою возов! Где-то рядом, не умолкая, колотил по дереву дятел, нудно куковала кукушка, и вот прямо, можно сказать, из-под ног, выпорхнула какая-то пичужка. Иван инстинктивно дернулся в сторону, отвел глаза… И замер! Взгляд его, словно сам собою, отметил какую-то несуразность, то, чего ну никак не могло быть на этой полузаброшенной дороге, уходящей в болотную гать. Какие-то параллельные следы… Нет, не тележные…