Элизабет де Морель. Тайны улиц Москвы - Диана Харламова

хоть раз в жизни посещала площадь перед храмом для благословления. Они сидели обнаженные до тех пор, пока проходящий мимо мужчина не бросал им на колени монету, после чего уединялись с ним за специальными перегородками в храме. Но сейчас нет её храмов, нет перед ними площадей. Поэтому мы изменим правила. Через 10 минут после нашего ухода придёт Сергей, и вам следует придаться страсти. А до тех пор ты будешь лежать среди этих лепестков и готовится к плате.

Я слушала её как завороженная, её голос пробивался словно сквозь туман, но ясно проникал в моё сознание давая план действий. Снова эта жрица играет чувствами Сергея. И… Моими? Да. И моими чувствами тоже. Наверное, уже бессмысленно бежать самой от себя. Он нравится мне. Не привычно. И очень страшно обжечься, и остаться одной снова. И что делать? Открыться перед ним и рассказать кто я? Или и дальше скрывать? Что делать? К чему мне эти чувства сейчас? Рано или поздно он исчезнет из моей жизни. А мне останется лишь боль и пустота. Как же горько от таких мыслей…

Входная дверь скрипнула, вырывая меня из раздумий. В комнату не смело заглянул тот, о ком были мои мысли. Его глаза сверкнули при виде меня усыпанной лепестками роз. Я попыталась было подняться, но он в пару шагов пересек разделяющее нас расстояние и впился в мои губы поцелуем. Его мягкие губы на моих вызывали жгучее желание, я прикусила слегка его вызвав стон и улыбку. И тут же сама набросилась терзать его губы. Они были сладкими словно самый вкусный в мире шоколад, совершенно не хотелось от них отрываться. Но прикусив мой язычок он отстранился и посмотрел на меня. Его глаза были затуманены страстью, наверное, как и мои. У меня было явное ощущение что меня вновь опоили тем зельем, но желания противостоять этому не было совсем.

– Сергей, я должна тебе рассказать, – спохватилась я. Мысли о том, что он не знает кто я не давали покоя.

– Потом. Все потом, – произнес он, вновь обжигая мои губы своим дыханием.

И мы погрузились в пучину нашей страсти. Казалось вся комната содрогалась от наших стонов удовольствия, сбитое учащенное дыхание, голодные глаза, руки, стремящиеся огладит каждый изгиб, губы целующие каждый сантиметр тела. Это было настолько прекрасно и ярко, что в какой-то момент я отключилась. И в этом состояние, когда от особо страстной вспышки моё сознание показало мне то что было скрыто. Я видела все со стороны, понимала все и одновременно не понимала ничего. Эти воспоминания не были моими. Они словно были памятью бытия или всего сущего. Я была везде и не где. Я узнала и своего отца, и себя.

Солнце уже село за горизонт, Париж погрузился в темноту, по маленькой узкой улочке бесшумно ехала карета. Она остановилось у одного из домов, кони заржали в нетерпение, желая продолжить свой путь, из тени темного дерева вышла фигура, узнать человека было невозможно. На лице его была одета маска, одна из тех, которые одевают на маскарад знатные горожане. Он подошел к карете, протянул руку что бы открыть дверь.

– Не надо. Оставайтесь с наружи, – произнес женский голос, принадлежащий хозяйке экипажа.

– Вы просили прийти меня. И я пришел, – ответил мужчина в маске, не скрывая желания узнать, что послужило причиной просьбы о встрече – Мадмуазель…

Рука девушки выскользнула из кареты, прижала палец к губам маски.

– Тише. Не называйте имен. Даже у стен есть уши. Я привезла вам кое-что с родины.

– Из России?

– Да. Спрячьте это. И никому не говорите о нашей встрече. Забудьте о нас. Когда будет нужно мы сами вас найдем.

Девушка протянула сверток, он был тяжелый, бумага скрывала его содержимое, перевязанный обычной бечёвкой.

– Что это?

– Книга. Не совсем обычная. Её оберегают 23 князя, они превратились в черных псов. Ни вы, ни я их не увидим. Они лишь появляются, когда к книге подходят те, кто не должен.

– А моя семья?

– Им тоже не чего не грозит. В них ваша кровь. Они это чувствуют. А сейчас берите книгу и как можно скорее спрячьте. В России начинаются тяжелые времена.

Мужчина взял сверток и прильнул губами к руке девушки, поцеловав кольцо на её изящных пальчиках. Золотистая змейка на кольце извивалась и блестела рубиновыми глазками.

Карета двинулась дальше и скрылась за поворотом. Мужчина ушёл в проулок и скрылся во дворах, зато кто-то другой показался через дорогу, словно отделившись от стены. Молодой парень улыбался, а в его глазах пылал огонь ада.

Дверь в доме отворилась, свет из зала хлынул на темную тропинку.

– Ой, папа вернулся, – раздался счастливый девичий голос. И на шее мужчины повисла привлекательная молодая девушка, лет 18 на вид. – Мы едим на бал?

– Вы с мамой поедите.

– Ну, пап. А как же ты? Я хотела бы чтоб ты поехал с нами.

– Элизабет, у меня есть дело. Мне надо съездить в дом.

– Ну это же далеко.

– Я завтра вернусь. Если кто-нибудь спросит про меня, говорите, что я приболел.

– Хорошо. Пап, я тебя люблю.

– И я тебя.

Он поцеловал её в щеку и вышел.

Глава 26.

Утро отдавалось легкой усталостью в теле. Рядом лежал Сергей, прижимая меня к себе. А я осторожно повернувшись разглядывала его заливаясь краской от воспоминаний жаркой ночи. Опять Ирина подсуетилась, не иначе как вновь её чары. И не удивлюсь если Денис её помогал. Спелись… Колдун и жрица блин. А как нам теперь в глаза друг другу смотреть? Сергей открыл свои глаза и улыбнулся мне.

– Доброе утро, красавица.

– Доброе.

– Как настоящий джентльмен я теперь точно обязан на тебе женится.

– А можно без свадьбы, – смеясь ответила я.

– Можно. Но теперь ты только моя. И я никому тебя не отдам, – целуя моё плечо произнес он. А у меня от этих слов мурашки по коже. – Хочу детей с твоими глазами. Крошку дочку, которую буду баловать, и сыночка, которого научу защищать наших красавец.

А на меня словно ведро воды вылили от этих слов. Дети. Откуда им взяться у вампира? Я даже подскочила с кровати и начала быстрее одеваться.

– Я что-то не то сказал? – обеспокоенно поднялся Сергей.

– Нет. Просто…

– Что просто? Говори.

Набираясь смелости, я прикусила губу. Решившись посмотрела прямо в глаза и произнесла не тихо и робко, а громко и с вызовом.

– У меня не может быть детей. И жалости не надо.

– В наше время все лечится.

– Э-э-э.