Траектория птицы счастья - Татьяна Веденская

– А завтра вы никак не можете?

– Нет. Я работаю.

– А где вы, матушка, работаете? – поинтересовался священник – молодой, очень бородатый парень в длинной черной рясе.

– Я фельдшер, со Скорой Помощи, – ответила я.

– Богоугодное дело, – обрадовался он. – Ну, тогда ладно, давайте сейчас. В порядке исключения.

– Что? Сейчас? Прямо вот сейчас?

– Вы не хотите? – удивился он. Я окончательно растерялась.

– Почему не хочу? Просто я думала, может, к этому надо как-то подготовиться.

– Нет, взрослым не обязательно готовиться. Вот, пусть ваша подруга будет крестной матерью. И достаточно. Покров мы вам продадим. У вас деньги есть?

– Деньги? Сколько?

– Немного, – успокоил он меня. А Лиля стояла и восхищенно улыбалась. Все происходящее было так романтично, так невероятно. Так похоже на чудо. Оказалось, что нет никаких препятствий, чтобы уйти и отказаться оттого, что мне предлагали. Обычно, если происходит что-то важное, приходится решать тысячи проблем, а тут все как-то решалось само собой. Лиля оказалась крещеной. И плевать, что мы только сегодня познакомились. Она с радостью согласилась меня крестить.

– Это так необычно! – пояснила она. Денег в моем кошельке хватало на нужные для обряда крестик, простыню, рубашку и свечи. Даже оставалось на оплату батюшке. В общем, не было ни одной причины, чтобы отменить то, чего еще час назад я не собиралась делать даже в помине. Действительно, чудеса в решете. Примерно к обеду из храма Нечаянной Радости выходила крещеная православная христианка Мария, взволнованная, радостная, с мокрыми волосами. Я совершенно не понимала, что мне с этим делать дальше. Да и нужно ли что-то делать. Но я заказала заупокойную службу, расставила по всем возможным подсвечникам свечи, помолилась перед чудотворного образа (то есть, как и велела Полина Ильинична, немного постояла около иконы, молча, опустив глаза и думала о том, сколько надо стоять и что пристало думать в такой момент). Окрестилась, и, совершенно счастливая, вышла с Лилей на улицу. Жизнь продолжалась, а умытые дождиком улицы смотрели на нас, как ни в чем не бывало. Словно ничего и не произошло.

Иногда так бывает, что нет никакого повода для счастья, а ты летаешь, словно у тебя за спиной выросли крылья. Можно понять, когда нечто подобное накрывает по поводу влюбленности. Амфетамины, гормоны, все такое. Сердце поет и сладко замирает при мысли о возлюбленном. Сам Бог велел, что называется. Однако случается, что эйфория накатывает просто так, без всяких на то причин. Просто потому, что на дворе весна, самочувствие прекрасное, работа радует душу и умасливает карман, а в коммунальной квартире за одной из дверей поселилось восемнадцатилетнее чудо, которое готовится к экзаменам. И с которым можно запросто проболтать весь свободный день. Так, ни о чем и обо всем сразу. Лиля была молода, романтична и верила, что за парой поворотов ее ждет слава, успех и сердце какого-нибудь красивого принца типа голубоглазого Ромы Абрамовича. Правда, после банального адюльтера, закончившегося не менее банальным разводом и распилом миллиардов, акции короля недр в наших глазах потеряли десяток пунктов. Ну да не беда, Россия богата на принцев. Найдется и для нашей Лилечки. Во всяком случае, я в это тоже очень верила. Кому же, если не ей. Она была искренней, юной, очень красивой особой, целеустремленной и способной на компромисс. В нашем случае компромиссом была ее работа в бутике неделя через неделю по двенадцать часов. Но, надо же на что-то жить! Известное дело.

После нашей небанальной прогулки по исторической части Москвы мы с Лилей, как это принято говорить, сильно сблизились. Оказалось, что у нас много общего, несмотря на катастрофическую разницу в возрасте и совершенно разные интересы. Она обожала театр и кино, и постоянно пыталась вытащить меня на ту или иную постановку.

– Сколько можно сидеть сиднем! Поднимайся, живо. Будем повышать твой культурный уровень, – демонстративно скрещивала руки на груди она.

– Чего это я буду его поднимать. Пусть валяется! – отнекивалась я. Впрочем, хоть до театра дело и не дошло, а в кино она меня все-таки вытащила. Рядом с Курской, в Атриуме, на последнем этаже располагается огромный суетной комплекс из кучи кинозалов. Мы пошли на какое-то культовое американское кино известного режиссера.

– Ну что? Как? – старательно расспрашивала меня она по окончании просмотра. Я пыталась скрыть шок. Голливудская фабрика в большинстве своем поставляла на рынок мирового развлекалова какую-то экстремальную пургу. Прыжки, погони, обнаженка, причем настолько откровенная и деланная, что даже не возбуждала. Однако тот фильм, на который меня привела Лиля, перевернул все мое прежнее представление о кинематографе. Это был триллер. Но не совсем обычный триллер. Вернее совсем необычный триллер. Где вы видели триллер, на две трети занятый разговорами, а точнее, болтовней девчонок. Тем, как они пьют пиво в баре, целуются со случайными парнями. А потом – бац! И все они погибли от рук автомобильного маньяка. Неожиданно, быстро и кроваво. Камера – стоп! Я уже совсем было расстроилась, и даже попыталась уйти, но разве Лиля даст?

– Сидеть! – скомандовала она. Дальше, соответственно, экран показывал все то же самое, только с новой группой девушек. Я совсем загрустила, ожидая, как от них сейчас тоже поотрывают руки и головы. Но тут на экране случилось невообразимое. В этом, собственно, и было то самое культовое ноу-хау. Вместо того чтобы, как это принято в триллерах, случайно выжить и трястись в ужасе из-за пережитого, эта вторая группа девушек с улюлюканьем замочила маньяка. Причем так, что он плакал и просил пощады. Не допросился. Поскольку маньяка было совсем не жалко, мы все вместе, целым залом радостно хлопали в ладоши, глядя, как три оторвы дубасят взрослого мужика. Далее были титры.

– Ну что? Как?

– Ничего себе! Никогда не думала, что можно снимать такое кино! – искренне ответила я.

– Он гений! Гений! Что я тебе говорила? – радовалась моей реакции Лиля. – Вот так и надо. Он же что делает?

– Что? – заинтересовалась я. Вот что было интересно в разговорах с Лилей, так это то, что она все увиденное разбирала с профессиональной точки зрения.

– Понимаешь, он ломает стереотип кино. Этот долбаный голливудский стереотип, более известный как формат. И создает новый – свой. Вот увидишь, со временем по его формату будет сниматься совершенно другое кино. А пока – он один, единственный.

– Значит, гений, – усмехнулась я. Лиля была такой темпераментной, яркой, что я не сомневалась – он своего добьется. Рано или поздно я увижу ее имя в титрах. А пока – было чудесно, что за одной из этих бесконечных дверей нашей квартиры жил человеке, которому я была небезразлична, и который был небезразличен мне. Между нами складывались нежные отношения, более свойственные сестрам. Сразу после крещения я все ждала, когда же вдруг почувствую появление этого пресловутого ангела-хранителя. Хоть что-нибудь. Может, сон, обрывок сна. Дуновение за спиной. Маленький знак типа голубя в небе. Ничего. Окружающий мир остался совершенно прежним. И на ангела-хранителя больше всего тянула как раз Лиля. Впервые в мою жизнь внесли свежую струю, чего-то, где не было необходимости выживать, или страдать из-за любви, или защищаться. Все-таки, женская дружба – это вам совсем не то, что мужская любовь. Она не так травматична. Впрочем, сложно делать выводы, наше знакомство едва перевалило за пару недель. Просто всю эту пару я чувствовала себя просто превосходно.