Огонь и ярость - Лиззи Принс

Ареса широко раскрытыми глазами и приоткрытыми губами. Я не знаю, что он ей только что сказал, но на ее лице написано потрясение. Билли в абсолютной панике пробирается сквозь толпу в поисках чемпионов. Он шипит мне, чтобы я следовал за ним, и мы направляемся к Рен. Не успеваю я сделать и двух шагов, как рука отца опускается мне на плечо.

— В какие бы маленькие игры ты ни играл с крестьянкой, дальше спальни это простираться не должно. Она мешает тебе сосредоточиться. — Пальцы Зевса впиваются в мои мышцы, по коже пробегают электрические разряды. Я втягиваю воздух через нос и сохраняю нейтральное выражение лица.

— Трахай ее за закрытыми дверями, но не позорь меня, позволяя ей водить тебя за яйца.

Очарователен, как всегда. Это говорит мужчина, который гоняется за женщинами ради спортивного интереса.

— Понял, — отвечаю я и сбрасываю его хватку, направляясь к Билли и остальным чемпионам.

Тишина, царящая, когда нас переносят обратно в комплес, резко контрастирует с неистовой энергией вечеринки. В тренажерном зале на территории тренировочного комплекса по всей комнате развешано несколько телевизоров, и они показывают изображения массового хаоса по всей стране. Гератон, Нью — Йорк, Чикаго, Лос — Анджелес, Балтимор — все они в беспорядке. Улицы охвачены огнем, в зданиях выбиты стекла, и невозможно сказать, кто наносит ущерб. В дома вбегают стражники и жрецы. Жрецы приказывают страже бросать гранаты и бутылки с зажигательной смесью в толпу людей.

Рен прикрывает рот рукой, в ужасе уставившись на экран. Я рядом с ней, сжимаю ее руку в знак молчаливой поддержки. Чего я действительно хочу, так это заключить ее в объятия и прижать к себе, но слова моего отца все еще звучат в моих ушах. Он не может знать, как много Рен значит для меня. Это было бы гребаной катастрофой.

Остальные чемпионы стоят вместе с нами, собравшись вокруг, чтобы посмотреть, как мир разваливается на части по телевизорам. О чем, черт возьми, думала Кэт? Грир не выглядит удивленной, но все еще испытывает отвращение, Дрейк хмурит брови, скрестив руки на груди. Я практически чувствую, как закипает его гнев. Джаспер качает головой с усталым выражением лица. Джейд и Престон улыбаются, как будто все это шутка.

— Все разойдитесь по своим комнатам. Оставайтесь там до дальнейших указаний, — рявкает на нас Билли, расталкивая группу, пока мы не направляемся в свои комнаты.

— Я надеюсь, что они сожгут всех этих «Подпольщиков» до единого, — усмехается Престон. Я не знаю, с кем, по его мнению, он разговаривает, потому что никто из нас, кроме, может быть, Джейд, ему не друзья. Хотя она и гадюка, так что ему следует быть осторожным, думая, что она прикроет его. — Может быть, они наконец найдут Никс. Я бы хотел увидеть, как она вспыхнет, как костер. Тогда все первоначальные Фурии обратятся в прах. — Он издает взрывной звук и жестикулирует руками, прежде чем рассмеяться.

Удачи в ее поисках. Она скрывалась много лет.

— Они все просто кучка жалкого мусора, который думает, что заслуживает дерьма, которого не заслужили, — с отвращением говорит Джейд.

Рен усмехается, огонь, зажженный гневом, делает ее темно — синие глаза ярче. Джейд останавливается, ее длинная светлая коса перекидывается через плечо, когда она поворачивается, чтобы свирепо посмотреть на Рен.

— Что — то смешное? — Джейд огрызается, ее губы растягиваются в усмешке.

— Да. Я не удивлена, что кто — то, кого воспитали как титулованную стерву, не обращает внимания на реальный мир.

Джейд делает шаг вперед, в ее глазах светится угроза. — Я не знала, что люди должны быть бедными, чтобы понимать мир.

Рен продвигается вперед, пока их не разделяет всего фут.

— Никто этого и не говорит. Я говорю конкретно о тебе. Ты не годишься для того, чтобы лизать сапоги тем людям, которые на улицах борются за равенство, борются за свои жизни.

Престон стоит в стороне и ухмыляется так, словно вот — вот увидит, как две девушки будут бороться в грязи.

— Сучка из трущоб, — рычит Джейд и бросается на Рена.

Все, кроме Престона, отходят. Дрейк хватает Джейд за талию, оттаскивая ее брыкающееся и визжащее тело. Мы с Грир прижимаемся к Рен. Джаспер подходит к Рен и кладет руку ей на плечо.

— Всем разойтись по своим комнатам, — приказываю я. Дрейк уводит Джейд. Бледное лицо Престона кислеет, как будто он разочарован, что они не подрались.

Джейд высвобождается из объятий Дрейка, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Рен. — Ты мертва. — Она проводит пальцем по горлу, на ее лице появляется злобная ухмылка. Дрейк разворачивает ее за плечи и толкает в сторону ее комнаты.

— На этой приятной ноте, — Джаспер сжимает руку Рен, прежде чем уйти в свою комнату. — Спокойной ночи.

Рен уходит, ее кулаки сжаты, плечи напряжены. Она распахивает дверь, и я врываюсь вслед за ней.

— Иди в свою комнату, Атлас. — Она проводит рукой по волосам, закрывает глаза и глубоко вдыхает.

Я игнорирую ее, сокращая расстояние между нами. Ее глаза распахиваются, когда я обхватываю ладонями ее щеки. Она могла бы легко отстраниться, но не делает этого. Ее глаза с искорками света, которые напоминают мне ночное небо, смотрят на меня. Нет никакого замешательства, она позволяет мне держать ее в плену.

— Все будет хорошо. — Я обещаю ей, хотя и не могу знать этого наверняка. Все, что я могу контролировать, это тот факт, что я не позволю ей снова пострадать. Я позабочусь о том, чтобы она была в безопасности.

Глаза Рен мечутся туда — сюда, как будто она не может решить, на каком глазу сфокусироваться.

— Ты знал? Ты знал, что она собирается рассказать всему миру? — Ее голос такой тихий, что мне приходится наклонить голову, чтобы расслышать. Наши губы так близко, что потребуется всего лишь вздох, чтобы сократить расстояние между нами. На что было бы похоже целовать ее, когда бы я ни захотел?

Черт возьми, Кэт. Тебе пришлось поднимать шум именно тогда, когда Рен, наконец, начала доверять мне. Почему именно сейчас? Рен и я все еще заперты в играх. Она не знает, как усыпить Богов. Возможно, мы и приобрели союзника в лице Кабана, но у нас не было достаточно времени. Жрецы всегда были непредсказуемым звеном, властвуя над людьми на территории Зевса и Геры. Я знаю, что ситуация становится все более напряженной. Дело не только в том, что люди устали бороться, устали наблюдать, как их семьи едва сводят концы с концами, в то время как элита жалуется, что их особняк недостаточно велик