Огонь и ярость - Лиззи Принс

спиной, но происходит много заправок и скручиваний, пока косы не оказываются у меня на шее.

— Сегодня тебе не захочется, чтобы твои волосы растрепались. — Эстелла вдевает в косы еще одну шпильку.

Я поднимаю брови. — Ты знаешь, в чем суть испытания?

Эстелла прикусывает уголок губы. Ее глаза поднимаются, чтобы поймать мои в зеркале, прежде чем быстро отвести взгляд. — Я действительно не могу сказать.

Я отмахиваюсь от нее. Неважно, что это будет. Я проиграю, независимо от того, что скажет Атлас. Он не может указывать мне, что делать.

— Хотя, наверное, нам стоит снять это. — Пальцы Эстеллы скользят по застежке моего ожерелья, но я вырываюсь из ее досягаемости. Есть так много причин, по которым этот амулет должен остаться. Одна из них — он принадлежал моей матери. Это частичка ее, которую я всегда ношу с собой. Я ношу его не для того, чтобы соответствовать какой — то эстетике, которой Боги хотят, чтобы я достигла, ради глупого испытания. Немного важнее тот факт, что в ожерелье есть магия, которая скрывает мою истинную природу Фурии. Без этого крошечного украшения Боги с первого взгляда поняли бы, кто я. Они почувствовали бы энергию, которой обладают все Фурии. Именно так они охотились и убивали их годами.

— Нет. Это остается.

— Я думаю, они расстроятся, если на тебе будут какие — нибудь украшения.

— Без обид, Эстелла, но мне похуй, что они думают. Ожерелье остается.

Эстелла кивает и делает несколько шагов назад. — Да, конечно. — Она смеется и вытирает руки о штаны. — Это не похоже на огромный камень души или что — то в этом роде.

— Что такое камень души? — Я встаю со стула и закидываю руки за голову, потягиваясь после столь долгого сидения.

— Ты не слышала о камне души?

— Дерьмовое образование в государственной школе. — Я показываю на свою грудь.

Эстелла подходит к полке и берет сложенную стопкой белую одежду. Это то же самое тактическое снаряжение, которое мы носили половину этого соревнования, за исключением гораздо менее практичного цвета.

— Говорят, что это одно из величайших сокровищ Посейдона. Предположительно, это такой массивный черный бриллиант, и он обладает всевозможными магическими способностями и прочим дерьмом. Он был сделан из слез Геры, оставшихся после всех предательств Зевса.

— Правда? — Я изумленно смотрю на нее.

Эстелла улыбается мне, она стала больше похожа на саму себя, чем за последние несколько дней. — Нет. Я имею в виду, часть о его силе и прочем, да, это правда. Хотя я не знаю, откуда это взялось. Я выдумала эту часть.

Я качаю головой и киваю на одежду, которую она держит. — Это мой наряд на сегодня?

— Это так.

Я забираю у нее стопку и быстро одеваюсь, натягивая брюки, а затем майку. Я снова надеваю свои черные ботинки, не видя никакой другой обуви. Я думаю, им все равно, подходят ли ботинки к остальному наряду.

— Есть еще кое — что. — Эстелла протягивает свернутый кнут. Это оружие я выбрала, когда мы впервые приехали в комплекс. Я думала, что это шоу для камер, потому что до сих пор мы не использовали никакого оружия. Держать хлыст в руке — это хорошо, но теперь мне действительно интересно, что нам предстоит сделать сегодня.

Это не самый разумный выбор оружия. Фурии были известны своим мастерством владения кнутом. С того момента, как я впервые взяла в руки оружие, оно мне понравилось. Владеть им — моя вторая натура.

Как только я открываю дверь, чтобы выйти из комнаты Эстеллы, она зовет: — Рен.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. В уголках ее глаз появляются морщинки от беспокойства, и она накручивает на палец свободную нитку от свитера. Когда после долгой паузы она ничего не говорит, я поднимаю брови.

— Удачи тебе сегодня, — наконец бормочет Эстелла, прежде чем повернуться к стойке. Она начинает собирать разбросанную там косметику с таким вниманием, какого это не требует.

Именно тогда я понимаю, что, возможно, больше ее не увижу. Моя цель — уйти от участия в играх. Вполне возможно, что это наш последний разговор. — Спасибо, Эстелла. За все. Береги себя.

С этими словами я выхожу в тренировочный зал и жду появления остальных чемпионов.

Оказывается, белая одежда только для меня. На самом деле, у всех чемпионов свой цвет. Престон одет в черное; на Джейд коричневая форма. Одежда Дрейка желтая, что примерно так же не эффективно, как и моя белая. Брюки и рубашка Грир красные, а Атласа — зеленые. Джаспер идет нам навстречу последним, и его цвет — ярко — синий. Все пристегнули оружие. Мне не нравится, как выглядит Престон с его молотом или Джейд с ее саем.

— Сегодняшнее испытание— сформировать радугу? — Джаспер окидывает взглядом ассортимент разноцветной одежды.

— Хватит болтать. — Билли топает в спортзал, наш стражник — транспортер следует за ним по пятам. — Соберитесь вместе. Вперед.

Я вижу, настроение Билли ухудшилось. Отлично. Надеюсь, это означает, что жрецы нервничают.

Мы все хватаемся за кого — нибудь поблизости, и стражник уносит нас из тренировочного комплекса.

На нас тут же обрушивается ливень. Черт. Это будет великолепно смотреться с моей белой одеждой. По крайней мере, не холодно. Я прикрываю глаза рукой и осматриваюсь. От разбитой бетонной плиты поднимается пар. Должно быть, перед началом дождя было очень жарко.

— Что, черт возьми, это на самом деле? — Джаспер затягивает узел на макушке, затем убирает мокрые пряди волос с лица.

Дождь хлещет, пока я осматриваю местность. Они привели нас в заброшенный парк развлечений. Что, черт возьми, это за место? Помимо пищи для моих ночных кошмаров. Сломанные и проржавевшие аттракционы беспорядочно разбросаны вокруг нас. Сорняки пробились сквозь ветхие стальные каркасы, как будто они пытаются втянуть их в землю и сделать их останки частью металлического кладбища.

Земля представляет собой одно гигантское грязное месиво, и все наполовину сгнило. Справа есть сцена, которая выглядит так, словно ее недавно отремонтировали. Когда я вижу Фаддея, стоящего под зонтиком, который держит его помощник Руперт, я понимаю, почему это самая красивая вещь в этом месте. Мы же не могли допустить, чтобы Фаддей просунул ногу сквозь прогнившую доску и получил бо — бо, не так ли?

— Чемпионы, сегодня у нас есть для вас испытание. — Голос Фаддея странно отдается эхом. В этом есть что — то жуткое, и я не могу сказать, то ли это из — за того, что это место чертовски жуткое, то ли из — за дождя, который творит странные вещи с акустикой. Дроны вернулись