Адвентюра наемника - Евгений Шалашов

— Не думал, что удастся такую штуку увидеть. Надо же, лунная бронза.

А ведь и впрямь, голубоватый отлив серпа напоминал лунный свет.

— Звучит красивее, чем «бронза мертвых», — хмыкнул я и пояснил. — Мне один маг сказал, что раз такого сплава больше не сделать, потому и зовут — бронза мертвых.

— А что маги в металлах понимают? Они что, руду добывают, или металлы льют? — хмыкнул старик. — Можно такую бронзу создать, только замучаешься.

— А что, медь и олово нужно на луну лить?

— Да нет, зачем на луну? Сначала делаем бронзу, как положено — расплавим медь и олово, смешаем, а потом, как остынет, меленько все на наковальне раскрошим, лучше, чтобы в порошок, да птицам и скормим.

Я уже догадался, что будет дальше и, приготовился улыбнуться, но девчонки слушали рассказ старика, как откровение.

— А потом? — допытывалась Миса.

— А потом из птицы какашка выйдет, — сообщил мастер.

Услышав слово «какашка», девчонки прыснули, а Миса сказала:

— Мастер, ты по-человечески говори — дерьмо. Ну, или помет птичий.

— Это из человека дерьмо выходит, а из птицы — какашка, — наставительно сообщил мастер. — А как птички покакают, нужно собрать какашки, высушить, расплавить, а потом молотом поработать. Вот так и получится «лунная бронза».

Почесав подбородок, я спросил:

— А нельзя порошком корову накормить? Коровьи лепешки собирать проще, да и дерьма от коровы больше. А за птицами собирать замучаешься.

— Лучше коня, — изрекла Миса. — Конские яблоки пахнут не так противно, да и горят хорошо.

— Миса, ты что такое говоришь? — возмутился я. — Разве можно коней бронзовым порошком кормить? Даже корову, и то жалко, а ты коня… И меч такой мало кому по карману будет. Он же, по стоимости, даже не золотым, а бриллиантовым станет.

— Ни лошадь, и ни корова для такого дела не подойдут. Думаете, до вас бы не додумались? Только у птиц желудки подходят, чтобы бронзе и крепость, и такой оттенок придать, — авторитетно заявил мастер.

Стало понятно, почему теперь не плавят такую бронзу. Возни с ней много, да и смысла нет заморачиваться, если сталь есть.

— Но металл, хорош, — сказал я, забирая у мастера сикль, и любуясь переливами бронзового и голубого оттенков. — Сколько лет в болоте пролежал, а все равно, как новый. Интересно, а еще что-то такое сохранилось?

Оружейник хмыкнул, и ушел куда-то в глубину мастерской. Вернувшись, продемонстрировал длинный кинжал. И, тоже, с отливом, напоминающим цвет лунного камня.

— Кинжал эльфов? — догадался я. Присмотревшись к мастеру, увидел в нем некое сходство с моим «приятелем» Зарко. Цыганская кровь все равно проявляет себя, пусть она уже многократно разбавлена. — Ваши предки?

— Девушки не сказали, как вас зовут, — усмехнулся потомок эльфов. — Вы..?

— Граф Артакс, — подсказала Миса.

— Я догадался, — отмахнулся оружейник. — Никто, кроме человека, разрушившего заклятье, не знал эту тайну.

— Не знал, что это тайна, — пожал я плечами. — А если и так, то до этого уже никому нет дела. — Подумав, спросил: — А потомки ундин сохранились?

— Про потомков не слышал, но живые ундины встречаются, — покачал головой мастер. — Слышал, что в прошлом году кто-то на дальних болотах ундину видел. Странно даже. Обычно, встретивший ундину о ней рассказать не мог.

— Живая ундина?! А разве бывают такие? — всполошились девушки. — А разве они не из сказки?

Забавно, что девушки пропустили мимо ушей тот факт, что их лучший оружейник, потомок эльфов. Впрочем, оно и к лучшему. К тому же, где эти эльфы, и были ли они вообще? А ундину, стало быть, не специально на нас напустили, а она давно тут болтается? Это радует.

— Господин граф, ундина живая? — усмехнулся оружейник.

— Та, у которой был этот сикль, уже не живая, — сообщил я. — Может, где-то еще есть, но лучше бы с ней не встречаться. На моем мече, зараза такая, зарубку оставила! — Увидев круглые от восторга глаза девчонок, поспешил сказать: — Но я с ней не один бился. Если бы не маг, не управился бы. Спасибо барону, огненными шарами ее прижег, да и то, умирать долго не хотела. Шустрая, как ящерица, а лягается, словно пьяная лошадь. Такие коленца выкидывала, что диву даешься.

Странно даже, что никто из рыцарей не рассказал о моем очередном геройстве. А может кто и рассказывал, но до девчонок еще слухи н дошли.

— Как пьяная лошадь, — фыркнула Миса, а Эмис невинно осведомилась:

— А что за коленца? Как Его Высочество выкидывал?

— В каком смысле? — нахмурился я.

— Ну, тебе лучше знать. Это же ты с Его Высочеством отплясывали. У нас теперь весь двор поет, про Барбосика с красным носиком, а скоро все княжество петь примется. И пляска понравилась. Вон, даже вдова эрла Пикони, дура старая, и то танцевать пошла.

Вот ведь, маленькие паразитки. Все бы им смешочки. Издеваются, над героем преданий и легендой. Так бы и дал, по одному месту, да нельзя. Герой все-таки… Хи-хи…

— Догоняйте! — выкрикнула Миса, давая шенкеля своему мерину.

Гневко понукать не требовалось, он рад-радехонек перейти на галоп, а Эмис, на пегой кобылке, вначале немного отстала, но скоро нас догнала. Подозреваю, что гнедой, как и положено воспитанному жеребцу, слегка умерил свой бег, чтобы позволить «даме» идти вровень с ним. Вон жеребец слегка скосил глаз, чтобы убедиться, рядышком ли подруга? Ишь, греховодник, весь в хозяина.

Наше посольство торчит в княжестве Севр неделю. И что там собирать-то? Ну, взяли с собой пару платьев, юбчонку, что-нибудь из белья и, вперед. Девчонка растет, все придется перешивать, а ткани и портные найдутся и в Силингии. А что, в нашем герцогстве нет пуховых перин или простынь? Это же еще два воза! А столовое серебро зачем? Что, опасаются, что в герцогском дворце не на чем есть? Да если хотите, куплю на свои деньги, подкину, чтобы никто не узнал. Так нет же, возятся, собирают, упаковывают. Тьфу… Но вроде бы, сборы принцессы Инги подходят к концу, нам с магом клятвенно пообещали, что еще день-другой, и свадебный поезд сможет отправляться в обратный путь. Хотелось бы верить, потому что скоро начнется оттепель, а там, глядишь, и весна наступит, замерзшее болото превратится в … болото, только мокрое и вязкое, так что, жди потом лето, чтобы просохла гать. Или, становись на лыжи и шуруй поперек трясины.

Кажется, все хорошо и замечательно. И принимают нас хорошо, и хлебосольно, но долгое пребывание в гостях опасно. Безделье — худшая из всех бед, если не считать похмелья. И посольство наше — хоть рыцарство, хоть простолюдины, от радушия расслабятся, а это плохо. Я им, разумеется, нашел дело — устроил бы тренировочный лагерь в духе учебных лагерей покойного короля Рудольфа. Но пожалел. И так мое воинство, хоть и преисполнено ко мне уважения и почтения, как к спасителю и победителю, но стараются лишний раз на глаза не попадаться. И чего они? Вроде, я еще никого не съел и не побил. Мне становилось неловко, когда наши рыцари, при виде меня, с преувеличенным вниманием начинали приводить в порядок оружие и доспехи, а возчики, не успевшие спрятаться под телеги, замирали, закрывая глаза.