Рыночные силы - Ричард Морган

– По мне, вся критика в адрес Эрнана Эчеварриа – преувеличение. Знаешь, я встречалась с его сыном в Майами. Милый парниша, и очень любит своего папу.

Джеймс ничего не ответил: вероятно, думал о своем поступлении в Институт Тэтчер и боялся, что кто-то может подслушать разговор. Правда, он был молод и неопытен, и потому все его мысли отразились на лице.

– Дело даже не в его сыне, – сделав над собой усилие, сказал Крис. – А в том, что любое излишнее применение силы заставляет инвесторов нервничать, независимо от того, о каком режиме идет речь. Стоит правительству начать закручивать гайки и перейти к репрессиям, инвесторы задумываются, надежен ли режим и что станет с их деньгами, если он рухнет. Напоминает строительные леса: когда видишь их вокруг здания, не хочется покупать в нем квартиру, не так ли?

Патрисия захлопала глазами.

– Ой, я бы ни за что не стала приобретать жилье в таком здании, – заверила его модель. – Сада нет, бассейн общий. Я бы этого не вынесла.

Крис тоже моргнул. Ненадолго повисла тишина.

– На самом деле, правильные репрессии лишь подстегивают уверенность инвесторов. Я хочу сказать, посмотрите на Гватемалу, – вставил дилер, который поставлял порошок очень высокого качества. На протяжении последнего часа он то включался, то выходил из разговора, и каждый раз делал точные замечания о политических и экономических проблемах Латинской Америки. Крис никак не мог решить, что служило тому причиной – тесные связи дилера с его корпоративными клиентами или его отменное знание поставщиков. Но подумал, что спрашивать об этом неразумно.

– Гватемала – совсем другое дело, – заметил Крис.

– И чем же? – поинтересовался дилер. – Из того, что я знаю, их индексы и показатели Эчеварриа примерно равны. Платежный баланс не сильно разнится. Одинаковый военный бюджет. Те же структурные корректировки.

– Только правительства не держатся долго: за последние двадцать пять лет сменилось больше десяти режимов. Двенадцать, если быть точным! И большинство лидеров приходили к власти совсем не мирным путем. США вводили и выводили войска, словно там общественный туалет. Насилие и жестокость стали нормой. Инвесторы другого не ожидают на той территории. Вот почему они получают большие дивиденды. И, естественно, репрессии – часть общей картины, ты прав. А они привлекают инвестиции.

Джеймс прокашлялся.

– Но только не в регионе Северо-Андской контролируемой?

– Только не там. Эчеварриа уже давно у власти и держит военных за горло. Собственно, он – один из них. Инвесторы ожидают стабильности, ведь именно ее Эчеварриа обеспечивал на протяжении десятилетий. Так что глупо отстреливать протестующих у дверей крупных университетов.

– Они же маркиста, – вмешалась Патрисия. – Он был обязан так поступить, чтобы защитить интересы общественности.

– Тридцать восемь погибших, сотня с лишним раненых, – сказал Крис. – Практически все студенты, более половины – из семей среднего класса. Пострадало даже несколько приезжих профессоров из Японии. А это плохо для бизнеса.

– Так что, теперь ты занимаешься КЭСА в «Шорн»?

Раздался голос Лиз Линшоу. Внезапно она оказалась напротив него – стояла, опершись о барную стойку; в одной руке сжимала косяк, держа его у лица, второй подпирала локоть первой. Крис взглянул на нее и ощутил, что ее появление будто открыло внутри него кран эмоций.

Он уже несколько раз подмечал ее среди гостей – один раз она поднималась по лестнице в уборную, в другой танцевала на небольшом расчищенном пятачке среди остальных, извиваясь под ритмы уличной сальсы. На ней были классические джинсы с разводами от Мао, темно-красная футболка и черный шелковый пиджак. Густые светлые волосы собраны наверх и небрежно, но стильно заколоты набок, локоны спадали на одно плечо и закрывали часть лица. В образе читалась тигриная живость, и теперь Крис видел, что рядом с ее дикой энергетикой тщательно созданный образ Патрисии казался пластиковой маской.

Лиз отбросила прядку, упавшую на глаза, и улыбнулась.

Крис разулыбался в ответ.

– Ты же знаешь, я не могу тебе ответить, Лиз.

– Просто прозвучало так, будто ты владеешь информацией.

– Ну, я в курсе многого. Поговорим о Марсе?

Эта строчка из последнего сезона «Смекс и Серт» стала популярной. Ее увековечила серия скетчей, в которой Серт изображал льстивого и трусливого ведущего телепередачи, а Смекс – американскую корпоративную акулу. Всякий раз, когда интервью уходило в сторону бурных политических тем, Смекс начинал по-американски гневно пыхтеть, не произнося, однако, ни слова, а журналист Серт в ответ неизменно принимал раболепную позу и выдавал фразу – «Поговорим про Марс?»

После этой реплики сотни тысяч телезрителей по всей Европе откатывались от своих нелегально подключенных экранов, хватаясь за бока и гогоча до слез. Мало того что события на Марсе происходили далеко и были мало связаны с тем, что творилось на Земле, так они еще очень скучны. Почти двадцать лет на Марс отправляли пилотируемые исследовательские экспедиции: команды ученых сменяли друг друга, но то, чем они занимались, едва ли кого-то интересовало. Да, лет через сто люди, вероятно, будут жить на Марсе. Тоже мне, вашу мать, новость! А пока там находят лишь все больше красных камней. Больше красных камней – еще одна запоминающаяся сценка из «Смекс и Серт»: комики надевали скафандры и нелепые маски, подпрыгивали, будто находятся в зоне низкой гравитации, и распевали эти слова на мелодию уличной сальсы, заимствованную у супер-звезд Хави Рейса и Инеза Зекина.

– Давай не будем о Марсе, – твердо сказала Лиз Линшоу, и все в кухне разразились смехом. Среди этого гомона она наклонилась, сокращая и без того небольшое расстояние между ними, и предложила Крису косяк.

Он вдруг заметил, что глаза у нее серо-зеленые.

Дилер с профессиональным интересом принюхался:

– Новая дурь из Марокко? – поинтересовался он. – Хаммерсмитская кувалда[15]?

Лиз удостоила его взглядом:

– Нет, прямиком из Таиланда.

– Я знаю поставщика?

– Очень сомневаюсь.

Крис затянулся и слегка закашлялся. Тут же бросил. Он не был фанатом наркоты. Пару раз пробовал на вечеринках у Мэла, а так не курил уже много лет.

Лиз Линшоу наблюдала за ним.

– Неплохо, – выдохнул Крис и попытался всучить ей косяк обратно. Но она отстранила его руку и воспользовалась движением, чтобы пододвинуться ближе. Так близко, что ее волосы коснулись его лица.

– Я бы очень хотела с тобой поговорить где-нибудь, – сказала она.

– Почему нет, – его лицо просияло глупой улыбкой, и Крис тут же одернул себя. – В саду?