(не) зажигай меня - Марианна Красовская

Вечно любящая вас, Виктория»

Вот так! Красиво и сдержанно. Учитель по риторике был бы в восторге и поставил бы мне высший балл! Уверена, мама оценит. Наймирэ подала мне свечку и печать. Я завернула лист бумаги и залила его воском, ставя оттиск подковы — ну куда же без подков! Вот и всё, осталось только написать адрес: Галлия, Предгорья, замок Нефф, для леди Оберлинг — и найти Василевского.

Вернулась на свое место, и вовремя! Рядом с навесом стояла и белозубо смеялась юная девушка с длинными черными косами. Девица была очень красива: с высокой грудью, широкими бедрами, круглым свежим личиком и огромными глазами трепетной лани. Я сжала руки в кулаки, видя, как она улыбается моему супругу и смахивает соринку с его плеча. И стоило мне отлучиться на пару минут!

По траве вдруг побежала огненная дорожка прямо к ногам Аяза, оставляя за собой черную выжженную полоску. Он поднял на меня глаза, усмехнулся и протянул ко мне руку, зовя к себе.

— А вот и моя любимая жена Кегершен, — сказал он деве. — Наконец-то я вас познакомлю! Вики, это моя сестра Рухия.

Сестра! Стыд-то какой! Сейчас-то я уже видела, что девушка — копия Наймирэ, разве что чуть более пухленькая. Я с приветливой улыбкой шагнула вперед, но внезапно колючий взгляд Рухии остановил меня.

— Дочь Милославы, — холодно кивнула она. — Наслышана.

И, развернувшись, подхватила под руку переминавшегося возле навеса мужчину, которого я не сразу приметила, потащила последнего прочь.

— Я сейчас ей уши надеру, — фыркнула Наймирэ, бросившись за дочерью. — Эй, Рухия, что за поведение!

— Извини, — притянул меня к себе Аяз. — Она… ну… не очень любит Милославу. Конечно, это вина отца. Он и не утруждался скрывать, что наша мать — лишь замена его шабаки. Рухия хорошая, правда. Она привыкнет.

Я промолчала. Она может и привыкнет, тем более, после взбучки от Наймирэ. А мне-то как быть? Впрочем, она живет в другом стане, в роду мужа. Вот и пусть там живёт — чем дальше, тем лучше.

— Мне нужно передать письмо, — сообщила я мужу. — Ты не видел, где Василевский?

— Я могу узнать, что ты написала?

— Разумеется, нет. Читать чужие письма — дурной тон.

— А если очень хочется?

— Перехочется, — пожала плечами я. — Так где Василевский? Я же точно его видела!

Аяз вздохнул и подозвал какого-то мальчишку:

— Найди высокого худого кнеса с белыми волосами и приведи его сюда. И побыстрее, не медли! Да не перепутай, мне нужен Василевский!

Я нетерпеливо притопывала ногой, едва не упустив момент, как от очага явственно потянуло горелой морковкой. Ну вот еще, только этого не хватало! Бросилась к котлу, щедро плеснула масло, высыпала в бурлящее мясо с овощами целый мешок риса. Залила водой, перемешала, сунула несколько зубчиков чеснока. Подумала и добавила пару горстей изюма. Принюхалась. Должно выйти вкусное и питательное блюдо. Чуть позже добавлю перец, зиру, куркуму и может быть, что-нибудь еще.

Рис в Степи стали выращивать недавно, с приходом к власти Тамана. В Галлии это была довольно распространенная и не очень дорогая крупа, завозимая из восточных стран. Здесь же из него варили только сладкие или мясные каши. Я же задумала сначала обжарить сухой рис в кипящем масле, а затем уже залить водой — и куда меньшим количеством, чтобы не развалился потом. Совершенно увлекшись священнодействиями вокруг очага, я пропустила появление кнеса.

— Глазам не верю, да это ж девочка Градского! — раздался удивленный рокот. — Дочка Милы! Как тебя там?

— Виктория, — напомнил Аяз довольно холодно.

Я смахнула пот, убрала мешающие волосы за уши и развернулась к высокому старику.

— Здравствуйте, кнес, — кивнула я. — Как поживаете?

— Виктория, — склонил голову на бок старик. — Вы хоть представляете, что с вашим дедом творится? Он чуть с ума не сошел, когда вы пропали!

— Серьезно? — приподняла брови я. — А когда его дочь пропала, он тоже с ума сходил?

— Мне кажется, или вы дерзите, барышня? — ласково спросил кнес. — Мы все думали, что вас похитили, может быть, даже убили. А вы здесь, я погляжу, по своей воле?

Я протянула ему руки ладонями вверх.

— Меня не спросили, кнес, хочу ли я замуж, — спокойно сказала я. — Увы, уже поздно плакать. Остается только смириться и жить дальше, чем я и занимаюсь. Хотите лепешку? У меня к вам просьба. Хочу передать письмо домой, матери. Вы можете отправить его дипломатической почтой?

— Разумеется, — кивнул Василевский. — Давайте сюда ваше послание. Виктория… скажите прямо! Вас удерживают силой? Если так, клянусь, мы не оставим вас в беде.

Он говорил совершенно серьезно. Но что он может сделать? Пойти на Степь с войском? Обратиться с прошением к государю? Собрать ополчение? Я давно поняла, что Славия — страна стариков. Эти кнесы, которые когда-то были немалой силой, никак не хотели признать, что их время истекло, и уступить дорогу молодым. Маги — это, конечно, хорошо. Исельское хозяйство, безусловно, нужно. Но на одной магии далеко не уедешь. Взгляните на Степь: здесь нет магов, зато есть современная ирригационная система. И теперь есть рис, рожь и пшеница. А в Славии всё по старинке: погоду регулировали кнесы. Даже дед, который раньше считался хитрецом, не понял: он не отправил дядько Ярослава учиться, а привязал его к земле.

— Не нужно меня спасать, кнес, — наконец, вздохнула я. — Поздно уже. Успокойте лучше деда. Я, как видите, вполне себе жива и здорова.

— Как знаете, барышня, как знаете, — вздохнул Василевский. — Что ж, смею вам сказать, что Аяз-Кимак не такая уж плохая партия. Юноша он разумный, да и вообще… Степь уже не та.

Что он имел в виду, я так и не поняла. Главное, письмо забрал. От лепешки, кстати, тоже не отказался. Ничего. Пусть Славия еще пораскачивается. У Степи зато будет время прочнее встать на ноги.

Василевский отправился дальше по своим кнесовым делам, а я занялась рисом. Я и сама не знаю, чего я хочу, если честно. Привычные дела помогают мне выкинуть из головы дурные мысли.

Это ведь навсегда. Я сама себя привязала к Аязу. Он и вправду ни к чему меня не принуждал. Более того, у меня была возможность всего этого избежать. До исхода лета не так уж и много времени — что мне стоило потерпеть? И даже про оборотневу природу кричать глупо. Не природа это, а клятое женское любопытство. В Галлии есть поговорка: «любопытство мышку сгубило». Вот и я, как та мышка, сама прыгнула в лапы коту. Стоило ли оно того? Я не увижу больше гор, не потанцую на балу. Скоро придет зима — никуда от нее не денешься. Вряд ли жизнь в шатре в морозы будет легка и приятна. Я читала, что в Степи зимой бывает настолько холодно, что замерзают целые семьи. Каким местом ты думала, Виктория, когда выбрала такую жизнь? Уж явно не головой!

— О чем задумалась, голубка моя? — спросил Аяз, притягивая меня к себе. — Брось ты свои котлы, пойдем прогуляемся. Эмирэ присмотрит.