Один прекрасный вечер - Кристина Додд

Шелест шелка и звук шагов за ее спиной заставили Кларису обернуться. Лариса быстро шла к ней. Взгляд ее был устремлен на Кларису, и в нем было меньше тепла и участия, чем во взгляде ястреба, высматривающего добычу.

– Принцесса Клариса! – раздраженно и требовательно крикнула она. Голос ее нисколько не напоминал тот сладострастный шепот, каким она обращалась к лорду Хепберну. – Я требую, чтобы вы немедленно явились ко мне в спальню!

Как интересно! Лариса и ее мамаша ясно дали понять, как они относятся к услугам принцессы.

– Могу я узнать причину?

Сначала, грудь у Ларисы сделалась пунцовой, и эта краска медленно поднялась вверх, заливая шею, щеки и лоб.

– Потому что я вам велю.

Но теперь и Клариса увидела причину. На людях Лариса могла заявлять, что ни за что не станет пользоваться маскирующими кремами Кларисы, но теперь на переносице у нее вскочил прыщ.

– Простите, мисс Трамбулл, но это невозможно. У меня другая встреча. – Клариса говорила вежливо, спокойным, ровным тоном. – Может быть, позже?

Лариса еще сильнее покраснела, а прыщ на переносице стал лиловым.

– Принцесса Клариса, – с нажимом на слове «принцесса» сказала Лариса, – вы не представляете, с кем говорите. Я – единственная дочь Реджинальда Бафорда, графа Трамбулл, и Анны Джоан Старк-Нэш, наследницы замка Грехем, и мы не желаем мириться с тем, чтобы нам дерзила какая-то торговка. – Она надменно улыбнулась. – Даже та, что называет себя свергнутой принцессой некой неизвестной страны, которая, несомненно, существует лишь в вашем горячечном воображении.

Кларисе и раньше приходилось терпеть оскорбления, но высокомерие этой выскочки задело Кларису за живое.

– Моя дорогая мисс Трамбулл, хотелось бы верить, что ваши предки действительно столь почтенны. Верите ли вы в мое королевское происхождение или нет, мне безразлично. Что для меня важно, так это то, что если я дала слово помочь кому-то другому, я его держу. – И с хлесткой презрительностью добавила; – Не сомневаюсь, что леди столь высокого ранга понимает, насколько важно держать данное слово.

Лицо Ларисы перекосило от ярости. Она подошла к принцессе и замахнулась, чтобы дать Кларисе пощечину.

Но в этот момент из библиотеки донесся голос Хепберна:

– Ваше высочество, благодарю вас за то, что вы, при всей вашей занятости, нашли время поговорить со мной.

Рука Ларисы задрожала и безвольно опустилась.

– О, мисс Трамбулл! – с притворным удивлением воскликнул Хепберн. Он стоял в дверях, прислонившись к косяку. Лариса поняла, что он все видел и слышал. – Я вас не заметил. Надеюсь, ваше высочество, я не помешал вашему разговору с мисс Трамбулл.

Грудь Ларисы заколыхалась.

– Я… Я вас не слышала, – только и смогла произнести Лариса.

– Разумеется. – Хепберн окинул ее взглядом с головы до пят и ясно дал понять, что увиденное ему не понравилось. – Знаю, что вы меня не слышали.

Лариса понимала, что только что продемонстрировала свою грубость и мелочность мужчине, которого, как всем объявила, вознамерилась завоевать. Однако она решила обвинить во всем Кларису.

– Принцесса Клариса вела себя со мной оскорбительно. – Хепберн отделился от косяка, выпрямился и, сбросил с себя маску праздного безразличия.

– Мисс Трамбулл, к числу того, что вызывает у меня отвращение, относится очевидная демонстрация женских прелестей, которые лучше бы едва обозначать, чем вываливать на всеобщее обозрение. Я также нахожу безудержную зависть крайне вульгарной. Вы виновны и в том и в другом, и пока не научитесь вести себя пристойно, предлагаю вам вернуться в класс.

Лариса во все глаза смотрела на Хепберна. Кровь отлила у нее от лица. Она хотела ответить, но так и не проронила ни слова. Наконец она развернулась и в жалкой попытке сохранить достоинство засеменила прочь.

Клариса смотрела ей вслед. Ей было неловко от сознания того, что, дав себе волю, обидела другого человека.

– Мы обе оказались не на высоте.

– Что вы имеете в виду? – Хепберн взял Кларису под руку и проводил в библиотеку. – Мисс Трамбулл – распущенная дерзкая девчонка и заслужила хорошую порку.

– Да, но теперь ей всякий раз будет стыдно поднять на вас глаза.

– Надеюсь.

Он не понимал и не хотел понимать, поэтому она сказала то, что он был в состоянии понять:

– Распущенные дерзкие девчонки вроде нее имеют тенденцию создавать проблемы для скромных торговок вроде меня. Мне следовало польстить ее самолюбию.

Кажется, Клариса забыла о том, что произошло между ними прошлой ночью. Роберту это не нравилось.

– Возможно, вы считаете, что мне следовало быть менее резким?

– Да!

Какая она все же глупая гусыня! Переживать из-за Ларисы, когда он стоял всего в двух шагах от нее!

– Но я поступаю так, как считаю нужным, – с чувственной хрипотцой произнес он.

Клариса резко повернула голову и уставилась на него, ее прелестный ротик был слегка приоткрыт.

Роберт с трудом сдержал смех. Теперь она вспомнила, опустила глаза, покраснела и отступила на шаг.

Хепберну не терпелось вернуть разговор в ту плоскость, которая его интересовала. Ему очень хотелось узнать, сожалеет ли она о том, что отдалась ему.

– Забудь о Ларисе. Нам нет до нее дела.

Клариса проскользнула мимо книжных полок. Розовое платье подчеркивало румянец ее щек и очень ей шло.

– Вам, может, и нет до нее дела, но я знаю, каково это – испытывать унижение, которое только что испытала она. Лариса наверняка испытала боль.

– Она уже все забыла. Таким, как она, все как с гуся вода. – Интересно, сколько пуговичек придется расстегнуть, чтобы наряд Кларисы соскользнул с плеч и пал к ее ногам шелковой лужицей? Он бы получил удовольствие, раздевая ее неторопливо, не вспугнув своей страстью. Он умел не торопиться. Прошлая ночь была исключением; прошлой ночью им овладело желание невиданной силы. В следующий раз все будет по-другому.

Он будет ухаживать за ней. Пусть не думает, что он всегда ведет себя как варвар, для которого что горячка схватки, что страсть – все едино.

Роберт открыл буфет, налил два бокала золотистого вина и протянул один Кларисе.

– Расскажите о себе. Что вы такого плохого сделали, чтобы потом испытывать унижение?

Она уставилась в бокал, словно вино было приманкой в западне. Собственно, так оно и было. Приманка, которая заставит ее войти с ним в более тесный контакт и ослабит тугой корсет предусмотрительности, в который она себя заточила Он не улыбнулся, когда она выхватила у него бокал, словно боялась обжечься об его пальцы. Пока все шло точно по плану. События развивались довольно интересно. Хепберн уже не помнил, когда испытывал нечто подобное.