Полигон - Сергей Тюриков

– Я рад, что мне пришлось служить под вашим командованием, Владимир Иванович, – расслабившись от выпитого начал Гришкевич. – Рад, что нам всем посчастливилось вернуться в наше время. У меня семья. Жена – учительница, сын – оболтус в пятом классе, которых я люблю и по которым соскучился. Уволюсь! Ей-богу, уволюсь! Перееду в Воронеж на родину. Машина есть, куплю дачу. На пенсии чем-нибудь займусь.

– Я тоже рад, что все так благополучно закончилось. Славно мы там повоевали, будет что вспомнить. Надо будет как-нибудь в те места съездить, посмотреть, что осталось от города, может, и капсулу найти. А на пенсию я точно пойду, мне ведь уже под полтинник. Семьи нет, своего дома нет. Пора эту ситуацию исправлять. Служба уже начинает тяготить. Свое Родине отдал, пусть другие послужат. Работа на гражданке, думаю, найдется. В общем, Сергей Александрович, и тебе спасибо за все.

Часа полтора они сидели в ресторане и на одной бутылке не остановились. Расстались, как близкие люди.

Самолет Гришкевича до Новгорода улетел раньше. В течение этого дня, и даже летя в самолете, Дымов неоднократно набирал номер Елены, но все безрезультатно. В голову лезли дурные мысли, что она вышла замуж и уехала из города.

В пермском аэропорту «Савино» его встречал Ушаков. Оба были рады встрече. Сразу поехали на квартиру Дымова, благо за время его отсутствия ее никому не отдали. По дороге заехали в ближайший универсам за продуктами и выпивкой.

Дымов в этот раз с каким-то трепетом открывал двери своей квартиры и даже расчувствовался. В голове крутились мысли об Елене. Вся обстановка, каждый предмет напоминали о ней, об их последней встрече здесь.

Вскоре к ним в компанию подтянулся и Бухин.

Собрали на стол, уселись и стали вспоминать, обсуждать прошедшее и настоящее. Особенно Ушакова интересовали подробности командировки, так как Бухин по возвращении без Дымова не решился чего-нибудь рассказывать.

– Юра, – обратился тот к другу, – мы ведь с Виктором подписку давали о неразглашении.

– Да не переживай, я никому не расскажу, – заверил тот.

– Ну хорошо, но только вкратце, – начал Дымов. – Короче, в первое же утро над полигоном начался ураган, полетали какие-то шары, и мы оказались в XIII веке, во времена Александра Невского. Познакомились с князем тех мест Олегом, боярами, которые правили в городе Ветлуг. Потом гостили друг у друга, охотились, обучили часть его войска рукопашному бою, побили рыцарей-ливонцев, которые хотели через Ветлуг с тыла ударить по Новгороду. Как пропали, так вдруг и вернулись обратно, опять же после очередного урагана с шарами.

– Самое интересное, что это были не киношные, а самые настоящие люди того времени: бояре, князь, княгиня, дружинники, воевода, ну и другие, – добавил Бухин. – Покажи-ка, Владимир Иванович, Юре фотки на сотовом, ну и подарок князя.

Дымов поднялся и достал из еще нераспечатанного чемодана кинжал в серебряных ножнах.

– Вот Юра, это подарок князя.

Ушаков осторожно взял подарок в руки, с восхищением стал осматривать и вслух комментировать:

– Да-а, классная вещь, похожа на кинжал джигита. Явно работа восточных мастеров. Здесь и камни на ножнах и рукоятке настоящие. Клинок, наверно, из дамасской стали.

Ушаков, намереваясь проверить остроту клинка, схватил газету и, подкинув ее, махнул по ней кинжалом. Без лишнего шума та распалась на две половинки.

– Классно! – восхищенно произнес снова он. – Наверно, целое состояние стоит эта вещица?

– Да, наверно, – продолжил осмотр Бухин, – а ведь наш полковник выспорил его у князя.

– Как это?

– Князь поспорил, что его дружинник одолеет нашего бойца. Ты бы видел того дружинника, ростом под два метра, здоровенный бугай. Ну, а от нас выступил коротыш Вася Семахин, который с одного удара ноги вырубил детину. Вот так и пришлось князю расстаться со своим кинжалом.

– Ну а я все равно ему свои командирские часы подарил в знак дружбы, – улыбаясь, добавил Дымов.

Чтобы лишних разговоров не было, других подарков он демонстрировать друзьям не стал. Обмыв кинжал, Ушаков в свою очередь рассказал, как проходило собрание родных военнослужащих по приезду Смирнова, как встречали эшелон, какие дела в части.

– Владимир Иванович, – обратился к Дымову Бухин, – а вчера тебя интересная девушка из военторга искала. Спрашивала, где ты. Я ответил, что в Москве, скоро вернется.

– Не знаю, может, какие долги за мной там остались, – сказал вслух полковник, хотя мысли у него были совсем другие:

«Значит, она здесь, значит, искала!»

От этого сообщения поднялось настроение. Ему захотелось прыгать от радости, но он себя сдержал.

Дымов с друзьями просидели допоздна, долго еще рассматривали и обсуждали фотки «древних новгородцев» на сотовом полковника. Когда гости ушли, он стал думать, как найти Елену.

«Конечно, можно было идти к ней прямо домой, – рассуждал он, – но а вдруг там уже другой мужик?» Идти к ней на работу, повода не было. Остановился на Ушкаловой. Она была в курсе их отношений и должна помочь.

В субботу 20 июня Дымов встал в 6 часов утра. Зарядка, душ, завтрак – все по расписанию. Время до открытия магазина Ушкаловой шло медленно. Дымов и полежал, и телевизор посмотрел, а стрелки часов как специально не торопились. Наконец, долгожданные 8 часов. Он пошел в гараж и на машине поехал в магазин. Но, как назло, Ушкаловой на месте не оказалось, та с утра зашла в контору. Появилась в магазине только к 9 часам. Увидев Дымова, она обратила внимание, что у того напряженное выражение лица.

Они обнялись как старые друзья.

– Где Елена? Что с ней? – сразу начал с расспросов Дымов.

– Я ей звоню который день – не отвечает. Что-то случилось?

Ушкалова заулыбалась.

– Успокойтесь, Владимир Иванович, все с ней нормально, а сотовый у нее сломался. Она сейчас в Кунгуре у родителей, уехала на выходные. Я рада за вас, – загадочно сказала она. – Вот вам номер домашнего телефона родителей, – и написала его на клочке бумаги. – Извините, мне пора на рабочее место.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

Вернувшись домой, Дымов долго ходил по комнате и бросал взгляд на свой сотовый, который лежал на столе. Наконец, решился и набрал заветный номер телефона. Послышалось несколько длинных гудков, и мужской голос пробурчал: «Алло, говорите». Непослушным языком Дымов попросил пригласить Елену к телефону. Ожидание казалось вечным. Наконец, в трубке он услышал голос любимой женщины:

– Да, слушаю.

– Солнце мое, любовь моя, это я! – в радостном возбуждении прокричал он в трубку.

От этих слов у Елены что-то «оборвалось» внутри. Через такое продолжительное время она вдруг снова услышала его голос. К горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы. Наконец, она выдавила из себя: